Найденная рукопись, повествующая о домовых, потерявших свой дом

Со стороны океана, над самыми водами, сильно коптя чёрным дымом, едва удерживаясь на высоте, погружённый в косые лучи заходящего солнца так, что казалось, будто красно-золотое пламя охватило весь его корпус – летел небесный корабль.

Небесный корабль

Действительно, корабль оказался раньше, чем думалось Тучке: не следующим утром – на рассвете, когда солнце поднимается из-за океана, словно после утренней ванны, но вечером – на закате, когда заходящее за холмы светило окрашивает небо в целое пиршество красок.

Писарь же не ошибся, когда говорил о скором появлении и именно тогда, когда никто и ждать не будет. Только ошибся он в том, что домовята увидели лишь один корабль, вместо целого каравана скользящего в золотых волнах, прежде заполняющего собой практически всё небо.

Первым пришёл в себя Туч:

– Смотрите, да он ведь сейчас разобьётся об наш утёс!

– Ой, – только и смогла воскликнуть Иголка, закрыв лицо руками. Кроша прижался к ней, и сильно зажмурился, но буквально каждую секунду открывал глаза, но тут же опять зажмуривался.

Корабль же, из последних сил державшейся в воздухе, коптя чёрным, тяжёлым дымом, медленно приближался к каменной скале – утёсу, на котором находились домовята, и высоты его полёта было явно недостаточно, чтобы преодолеть препятствие – так низко над океаном он был. Формами своими он напоминал большую ладью с низкими, расширяющимися бортами, высоким носом и кормой, и белоснежным квадратным парусом.

Туч бросился к краю так резво, что едва успел остановиться перед самым обрывом. Он хотел, размахивая руками, подать знаки, предупредить того, кто управляет кораблём, чтобы он облетел утёс стороной. Когда же маленький домовёнок добежал до границы, где твёрдый камень обрывается вниз, он случайно посмотрел себе под ноги и увидел, как океан теряет своё спокойствие и с рокочущим шумом разбивается об острые скалы где-то там, далеко под ним. Вид бурлящей пены, с высоты, подействовал на Тучку очень болезненно. Он зашатался.

– Осторожно! – выдохнули одновременно Кроша и Иголка, и кинулись к Тучу, опасно наклонившемуся в сторону обрыва, точно его тянула туда неведомая сила.

Иголка знала, как Тучка боится высоты, ведь на мельнице, в тот единственный раз, когда они забрались на самую её крышу, у него так закружилась голова, что ей пришлось схватить его крепко, чтобы он не упал вниз. Сама же она не боялась, хоть Туч и не верил ей, считая, что она просто храбрится (действительно, очень редкие домовые не боялись высоты, ведь они вышли из земли и одно дело забираться на высокие антресоли, убирая самые дальние углы с пылью, а другое – подняться на крышу высокого здания и посмотреть вниз).

Иголка с Крошем подбежали как раз вовремя, чтобы ухватить Туча за руки и ноги и не дать ему упасть и разбиться об скалы внизу.

– Закрой глаза и не вставай, пока что, – заботливо проговорила Иголка, поудобнее укладывая побледневшего друга на землю в стороне от обрыва.

– Спасибо, точно бы ухнул вниз, – тяжело дыша, пробурчал Туч. Голова его кружилась, быстрее самой быстрой карусели и он не решался открыть глаза, хотя чувствовал, что лежит теперь на твёрдой земле, лишённой коварных иллюзий пропасти.

Убедившись, что Туч удобно лежит, Иголка бросилась к краю и начала изо всех сил, вместе с Крошем, размахивать руками, прыгать и кричать, что есть мочи, предупреждая капитана корабля отвернуться от неминуемого удара.

– Неужели он не видит! – с отчаянием воскликнул Кроша.

Туч же, слыша крики своих друзей, не смог лежать спокойно. Он приподнялся на локти, ещё чувствуя предательскую слабость, тоже начал кричать, лишь бы корабль – первый небесный корабль за тридцать пять дней! – не разбился о скалы.

Разглядеть кого-нибудь из команды на корабле домовятам не удавалось, ведь чёрный дым мешал им: даже солнце, светящее из-за их спин, не могло пробить его, спотыкаясь об его клубящуюся поверхность. И всё же они продолжали кричать изо всех сил, не оставляя надежды, что их услышат или заметят.

– Должен же! Не может быть, чтобы не услышал! Ну же! – сквозь стиснутые зубы проворчал Туч, отчаянно надеясь, что корабль успеет отвернуть.

Уже совсем близко от отвесной стены утёса, вдруг ставшей страшной преградой, когда казалось, что корабль неминуемо врежется в скалистую твердь, а в корпусе его можно было рассмотреть уродливую пробоину с почерневшими по краям лоскутами обшивки, развивающимися по ветру, как чёрные пиратские флаги – корабль, вдруг, начал медленно разворачиваться в сторону, поворачиваясь к домовятам целым боком.

– Дааа! – прокричал Тучка, хлопнул в ладоши и покатился по земле.

Медленно, точно преодолевая невыносимую боль, судно, цвета утреннего неба, отворачивалось от каменной стены, сильно кренясь на повреждённую сторону и буквально в нескольких метрах от друзей, стоявших на краю, оно полностью развернулось боком и поплыло вдоль утёса. Корабль направлялся к песчаному берегу. Видимо в нём не осталось сил продолжать полёт.