Найди меня

Берег где-то близко. Все закончится. Он не понимал, что чувствует. В этой долгой и нелегкой борьбе он почти одержал победу. Но впервые за это время он задался мыслью о том, что Софи изменила ему. Но, несмотря ни на что, он хотел видеть ее. Жива она или нет. Он должен поставить точку в этой истории и доплыть до берега.

Пациенты выпучили глаза. Девочка заговорила. Марк боялся, что это последние ее слова и она снова замкнется в себе. Вырваться из зоны комфорта, проявить эмоции и выдавить из себя эти три слова далось ей крайне сложно.

Мия отвернулась и снова устремила взгляд в окно. Изменилось лишь то, что из глаз ручьями полилась вода. Она хлынула, словно из дамбы, сооруженной таблетками с сильнодействующими веществами. Она вспоминала о родных, она вновь переживала эту катастрофу.

Ее лечащий врач остановил Марка и Виктора, которые уже собирались задать миллион вопросов этой девочке.

– Я сам.

Он подошел к ней и заглянул прямо в глаза в надежде, что она не замкнется вновь.

– Мия, покажи мне, где ты слышала ее. Просто покажи, дальше мы сами, а ты пойдешь отдыхать.

– Шкаф, – она на вдохе сипло произнесла единственное слово и погрузилась в свой внутренний мир, полный боли и отчаяния.

Никто не знал, как это понять. Они проверили все помещения, в том числе кладовки и шкафы. Софи нигде не было. Доктор просил не давить на Мию, ей сейчас нужен был покой и наблюдение.

– Мы должны еще раз проверить все шкафы! Она не просто так это произнесла.

– Ты меня сводишь с ума, Марк Берн! Почему нельзя было сразу все рассказать мне? Мы давным-давно бы нашли твою подругу.

– А вы бы мне поверили? Мы до сих пор ее не нашли. А я пытался! Если бы не эта девчонка, то вы бы отпустили психопата Альберта за неимением доказательств, а меня продолжали бы прессовать и засунули бы в психушку! И даже его дочь Саша не смогла бы ничего доказать, потому что она не видела Софи никогда.

– Это какой-то бред. Шкаф. Ты считаешь, он засунул ее в шкаф? Эта девчонка тоже с проблемами, мало ли что ей почудилось. Не уходи далеко.

– Знаете, я рад, что в вашем окружении оказался нормальный психиатр, который смог вас как-то убедить. И давайте, товарищ следователь, сейчас не об этом. Я должен найти ее! Вы со мной?

Здание клиники – это старое немецкое здание, наполненное душевными страданиями. Немецкий военный госпиталь. Неизвестно, что здесь происходило в то время, но атмосфера дурдома не исчезала отсюда даже с новым ремонтом. Во время войны здесь находились и пленники. Под шелковистыми обоями прятались крашеные стены, пропитанные болью, страхом и садизмом.

Шкафы. Довольно сложная задача, чтобы быстро сориентироваться с этой информацией.

Сотрудники просто разводили руками. Марк с Виктором начали с кабинета Альберта, расположенного на нижнем этаже клиники.

Большой крепкий шкаф из массива дуба. Шкаф был старинным, из коллекций антиквариата, и запирался на замок.

Марк открывал и вытряхивал все ящики в поисках ключа – безрезультатно. Все, что он находил, не подходило.

Не теряя времени, он выскочил на улицу, взял лом из пожарного щита и, вернувшись обратно, с силой выломал дверь. На плечиках висела одежда, чистые медицинские халаты.

Марк запустил туда руки, ощупывая каждый сантиметр задней стенки. Ничего необычного, здесь не было никакой потайной двери, где можно было бы спрятать человека.

Виктор схватил всю одежду и бросил ее на пол, обнажив внутреннее пространство шкафа. Марк долбил ломом по задней стенке и, обессилев, отбросил его, утирая лоб от проступившего пота.

– Перестань, Берн! За стенкой другое помещение.

Марк опустился вниз. В шкафу была ниша, прикрытая деревянной панелью, подняв которую вверх, он тут же обнаружил вход.

Сердце колотилось. Марк распахнул дверцы, и перед ними возникла бетонная лестница, ведущая вниз. Автоматически включился свет, освещающий рыжие кирпичные стены.

– Это вход в бомбоубежище. В наших краях таких много, но не все из них известны. Я должен был предположить, что в бывшем военном госпитале оно должно быть. Мда, старею я, парень, – сказал Виктор.

Марк схватил лом, Виктор снова достал оружие, и они начали спускаться вниз.

Спуск был неглубокий. Когда лестница кончилась, они оказались в узком проходе, из которого попадали в просторное помещение с зарешеченными камерами по кругу, в одной из которых светил еле заметный свет.

Марк подбежал к камере и тут же упал на колени, прильнув к решетке и вцепившись руками в толстые вертикальные прутья.

Он плакал. Тихо. Мужскими тяжелыми слезами. На кровати была она, укутанная в одеяло и свернувшаяся клубком.

Ее глаза были закрыты. Он видел, что ее живот выступал вперед, и молился, чтобы этот ребенок был жив. Он любил Софи так, что готов был простить ей все. Он знал, что она любит его. Он знал, что это было ошибкой с ее стороны. Но ее тело оставалось неподвижным.

Громким шепотом со сбитым дыханием он произнес ее имя. Потом еще раз. И еще раз.

– Софи! – уже громче. – Это я, Марк, я пришел за тобой!