Найди меня

— Как дела? — я взяла мужа за руку и слегка сжала его пальцы.

— Три ампутации и пара трепанаций, — значит, Мэтью работал всю ночь. — Двое умерли еще до рассвета, но и остальные вряд ли продержаться хотя бы день. Я больше не вижу смысла в своей работе.

Я на секунду прикрыла глаза. Эта война слишком ужасна, новое оружие буквально разрывало людей на кусочки, а газ слепил и отравлял солдат, заставляя мучиться перед смертью. И мы не могли ничего с этим поделать.

— Иди поспи, — попросила я Мэтью. — Пусть тебя заменит Фрэнк или Эдгар.

Муж покачал головой.

— Если я сейчас усну, то так и не побуду с Чарли.

Мы еще помолчали.

— Как ты думаешь, сколько?.. — я не смогла договорить.

— Час или два, максимум пять. Странно, что он вообще еще жив.

Час или два, а ведь ему всего двадцать лет. Несправедливо. Это было действительно несправедливо.

— Но мне казалось, что ему лучше… — я глубоко вздохнула, стараясь не плакать.

— Мэри, ты ведь знаешь, перед концом иногда становится лучше.

— Помнишь Рождество 1898 года? — сама не знаю, зачем я это сказала. — Когда Чарли болтал про корабли и пиратов, а мы думали, верить ли ему…

— Я и забыл, когда это было. Кажется, и правда в 1898.

— Мам, пап… — я и не заметила, как сын открыл глаза. — Пить.

Мэтью подал ему воду и помог сделать пару глотков.

Осталась пара часов. Не может быть. Он выглядит почти нормально.

— Мам, — Чарли перевел взгляд на меня, и я поняла, что он уже знает, что его ждет. — Я умру, да? Иначе бы вы с папой не сидели здесь, а работали.

— Нет, что ты… — Мэтью пытался найти слова и как-то его успокоить.

— Да, — тихо ответила я, сама удивляясь, как нашла на это силы. — Но я хочу тебе кое-что сказать. Помнишь, в детстве мы с папой рассказывали вам с Лили сказки про далеки страны и древние времена?

Чарли едва заметно кивнул.

— Это были не сказки, — быстро проговорила я, словно боясь не успеть сказать самое важное. — Мы с папой были там, мы прожили много жизней прежде чем встретиться в этой.

— Мэри, — с ужасом прошептал Мэтью, опасливо оглядываясь по сторонам, но я не обратила на него внимания.

— Смерть — это не конец, — продолжила я. — После нее наступает другая жизнь, никто не знает точно, где и когда ты родишься вновь, но это обязательно произойдет. Не бойся, Чарли. У тебя еще будет жизнь, но эту ты не вспомнишь.

— Вспомню, — тихо сказал Чарли. — Мам, я такой же как и вы. Я знаю, что я жил раньше.

Глаза Мэтью широко распахнулись и наполнились слезами, а я просто застыла и не могла выдавить ни слова.

— Я буду помнить тебя, папу, Лили и все остальных… Просто мы больше не увидимся.

Я смотрела на сына и словно онемела на несколько мгновений. Как мы с Мэтью могли не заметить этого за двадцать лет? А еще я видела в Чарли себя. Сын словно бы стал воплощением всех тех жизней, в которых я рождалась, но которые мне не позволили прожить. По сути нынешнее воплощение — это самая длинная жизнь и уж точно самая полная, поэтому я так ей дорожу. Вот только если бы у меня была возможность, я бы с радостью поменялась с Чарли местами.

— А сколько раз можно переродиться? — тихо спросил сын, глядя на меня, но ему ответил Мэтью.

— Мы точно не знаем, мама живет в восьмой раз, а я в двадцать третий.

Чарли слегка улыбнулся.

— Как много. У меня это вторая жизнь и я все гадал, будут ли другие.

— Конечно, будут.

— Тогда я спокоен, — Чарли удовлетворенно прикрыл глаза. — А то в этой жизни я успел слишком мало.

Я кивнула и вдруг поняла, что плачу, а потом мне в голову пришла одна идея. Если Чарли еще будет жить, как и мы с Мэтью, то почему бы нам всем не встретиться когда-то в будущем?

— Чарли, — осторожно начала я, оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет и нас не подслушают. Почему-то я не могла смотреть на Чарли и опустила глаза, глядя на свои ноги. — Мы с твоим папой придумали план, как встретиться в будущем. Мы договорились каждый год десятого июня приходить на Трафальгарскую площадь. Чтобы нам было легче узнать друг друга в толпе, каждый из нас должен держать в руках книгу Диккенса «Большие надежды». Ты запомнишь, сынок?

Я подождала несколько секунд, но ответа не последовало, и я решила повторить.

— Десятое июня, Трафальгарская площадь, книга Диккенса…

— Мэри, — тихо сказал Мэтью. — Не надо.

Я не обратила на его слова никакого внимания.

— Чарли, ты запомнил?

— Мэри, он уже не слышит тебя.

Я, наконец, перевела взгляд на сына и заметила, что глаза Чарли были широко распахнуты и смотрели прямо перед собой, вот только он уже ничего не мог увидеть.

— Нет, — я не могла поверить, что не успела сказать Чарли самое важное. — Нет, нет, нет. Чарли!

Разумеется, ответа не последовало. До меня постепенно доходило, что это действительно все. Мы с Чарли всегда будем помнить друг о друге, но больше никогда не встретимся, затерявшись во времени и этом огромном мире.

— Я должна ему сказать… Я должна, — обессиленно выдохнула я, когда сильные руки Мэтью обняли меня.

— Нам нужно его отпустить, Мэри.

Я знала, что муж прав, но моих сил было недостаточно для этого.