Это больше чем сочувствие. Возможно, сопереживание.
— О боже, так это ваши ролики в ютьюбе о детях из неблагополучных семей?
Я пью ее чай. Она не возражает.
— Да, мои. — Она снова копается в своем планшете. — Но мои ролики не только о таких проблемах. Они об издевательствах, о бедности, о том, каково быть очень странным. Я хочу сказать, что сейчас, возможно, худший период в твоей жизни. Но ты прорвешься. У тебя больше шансов, чем у других детей, не таких умных, как ты. Тех, чьи ролики не взрывают интернет. Ты на гребне. Поэтому я тут и разговариваю с тобой.
Она снова нажимает кнопку на телефоне. Запись.
— Ладно. Так вот, если люди, которые думают стать твоими опекунами или даже приемными родителями, прочитают сегодня мою статью, что ты хочешь рассказать им о себе?
Я нервно сглатываю. Наблюдаю, как две девочки в одинаковой одежде толкаются локтями у автомата с мороженым и спорят, кто из них первый. У меня в кармане вибрирует телефон, и я его достаю. Твиттер опять разрывается от уведомлений. Я забыла, что когда-то подключалась к вайфаю «Дракона». Видимо, автоматически подключилась снова. Начинаю читать, и сразу перехватывает дыхание: вот оно — действие яда Эрики.
Я нажимаю на ник Эрики и минуту просматриваю ее страницу.
— Лейла?
Не обращая на нее внимания, листаю ее ответы на сообщения за последние несколько дней. Она разговаривала с кучей людей, которые выдают себя за меня. Большинство ставит на аватарки стоп-кадры из моего видео, а у пары человек — мое школьное фото, сделанное в пятом классе.
Эрика говорила с Джейн. С Кристи. С людьми из школы, которых я даже не знаю, но которые утверждают, что знают меня. Она не верит мне.
Меня пробирает холод. Такой холод, как той ночью в ванне.
Я открываю рот, но не могу издать ни звука.
Из всех людей на свете, кто мог бы рассказать обо мне, ей надо было поговорить именно с Джейн Чейз. С Джейн Чейз, которая однажды ущипнула меня за сосок и показала всем, что у меня свитер на голое тело. Нам было по девять лет. С Джейн, которая громко комментировала, как быстро я съедаю обед, которая объявляла, что видела мои туфли в магазине «Все за доллар». С Джейн, которая соврала учителям, что я украла ее открытки на День святого Валентина, и мне пришлось отдать ей все свои. Джейн — хищница. Эрика — паразит.
И Эрика даже не упомянула ни о чем. Надо было догадаться.
Она выжидающе смотрит на меня:
— Что случилось? — раздражается.
Я молчу. У меня не так много средств защиты, но молчание никогда не подводило.
Эрика слегка поджимает губу, словно во рту неприятный привкус. Просматривает свои записи:
— В своем видео ты сказала: «Я буду делать все по дому. Не буду шуметь. Если у вас есть гараж или кладовка, где я могла бы спать, я буду соблюдать чистоту». Это все еще правда?
— Все, что я сказала, правда. Абсолютно все, — с излишним напором отвечаю я.
— Лейла, все в порядке. Просто расскажи моим читателям, чего ты больше всего хочешь.
— Хочу уйти отсюда.
— Что? — Она снова поднимает на меня глаза.
— Вы считаете, я все выдумала. Что вам сказала Джейн? Нет, подождите. Это даже не имеет значения. Мне все равно. — Я хватаю свою сумку и вскакиваю с дивана.
— Что? Лейла, подожди. Вернись.
Может, это мое воображение, но могу поклясться: на нас сразу обернулись, как только она назвала меня по имени.
— Придумайте сами что хотите. Или спросите Джейн о моей жизни. Зачем вы вообще… Мне надо идти.
— Лейла, подожди! Кто тебе написал?