Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°

Назначалась встреча. Он шел в капитанерию, где его ожидали сержант и американец. В результате своих наблюдений и по отдельным репликам в ходе бесед Марчелло догадывался, что американец Фрэнк, вероятно, является кадровым сотрудником разведывательного управления министерства обороны США, ведомства, которому подчинены все военные атташе, работавшие за рубежом. У Рамони он всякий раз вызывал раздражение не только своей самодовольной бесцеремонностью и плохо скрываемым пренебрежением к итальянцам, но и тем, что беспрерывно жевал резинку.

Фрэнк во время подобных встреч строго руководствовался рекомендациями, которые содержались в ведомственных «директивах по выполнению задачи». В них, в частности, указывалось, что существует два типа руководства агентурой: «дружеское» и «циничное». То или иное следовало применять при возникновении трудностей с агентами, например, когда завербованный не знает, на кого работает. Скрытое осложнение во взаимоотношениях с Рамони Фрэнк относил именно к этому случаю. Он старался не доводить дело до разрыва из-за разочарования «подопечного» в шпионском ремесле. А проблема «разочарованных» агентов для разведывательного управления существовала. Рекомендации в «директивах» на сей счет были весьма категоричны: если все хитроумные средства не подействовали, агента нужно профессионально умело убрать. В Италии, где царил разгул терроризма, эта проблема для Фрэнка не составляла никакого труда. «Разочарованного» сдует как ветром, и никто даже не поинтересуется, куда он исчез.

В работе с Рамони американец придерживался «циничных» взаимоотношений, что соответствовало инструкции, предлагавшей для достижения цели не брезговать никакими средствами.

Формально Марчелло Рамони числился агентом итальянской СИСМИ[3], а музыку заказывал тот, кто платил. Платил Фрэнк, поэтому инициатива в беседах с вернувшимся из Новочерноморска агентом принадлежала ему. Сержант, как обычно, помалкивал. Рамони докладывал о выполнении задания. Информация была бедноватой. Фрэнк несколько оживился, когда услышал, что итальянец обнаружил и даже сфотографировал русские ракеты в лесу недалеко от Новочерноморска. При этом он утверждал, что никакой слежки за собой не заметил, видел только усиленную охрану, патрулировавшую вдоль шоссе. Все сходилось с ранее поступившей информацией. Фрэнк поинтересовался некоторыми деталями. Рамони со всеми подробностями рассказал, как он специально для этого устроил поездку с Ниной в ресторан «На семи ветрах». «Рассказ можно перепроверить», — отметил про себя Фрэнк. Набивая себе цену, Рамони намекнул на опасность, которой он себя подвергал.

— Как с военными кораблями русских в Черном море? — спросил Фрэнк, пропуская мимо ушей последние слова агента.

— Не видел. Шли ночью. Туман...

— Не забывали? Это очень важно для обороны южного крыла НАТО. Фиксируй, — перешел Фрэнк на «ты», — все стратегические грузы в порту, запоминай, куда они отправляются — в Африку, на Кубу, в Никарагуа...

— В Новочерноморске стояло под погрузкой много иностранных и русских танкеров. Я составил список, указал тоннаж. Вот, — протянул он лист.

— Записывай, фотографируй все, что происходит в порту.

— Это опасно.

— Мы оборудуем тайник на «Амалии».

Рамони не возражал против тайника. Он опасался хранить свои записи и фотопленки на судне, которые могли попасть на глаза таможенникам при досмотре.

Американец проявлял назойливый интерес к связям. Рамони рассказывал о знакомых среди русских в Новочерноморске неохотно, так как рассматривал их как сферу своих частных интересов. Фрэнк спокойно выслушивал итальянца и тут же спрашивал:

— Называй, с кем занимаешься бизнесом, а мы выберем, кто нам понравится.

Он дал понять упрямившемуся собеседнику, что ему известно о пристрастии Рамони к торговле в русском порту, и предложил поработать с одним из своих партнеров, обещая финансовую и материальную поддержку.

Марчелло знал пронырливого бармена Вартанова, которого и назвал как кандидата для обработки. Кратко рассказал о нем. Правда, давая ему характеристику, умолчал о провале сделки с часами. Фрэнку не совсем подходил Вартанов по своему положению. Его интересовали прежде всего военные, которые могли бы добывать информацию о ракетах, военных кораблях, штабах, научных изысканиях русских. Такого на примете у Рамони не было, поэтому пришлось остановиться на бармене.

— И дорого обойдется бармен? — поинтересовался Фрэнк.

— Курс доллара от этого не упадет, на биржах не вспыхнет лихорадка, на бюджете вашей службы тоже не скажется.

— Сколько? — сердито повторил американец.

— Пятьсот джинсов, — заломил Рамони, почувствовав, что можно сорвать куш.

Фрэнк молча пожевал резинку, но раздумывал недолго, согласился, потому что разделял убеждения сослуживцев в «непостижимости русского характера». Вербовку русского он считал чрезвычайно трудным и неблагодарным делом, памятуя, что «если кто-нибудь и становится американским шпионом, то он делает это обычно по собственной инициативе и в силу собственных мотивов».