Наизнанку. Личная история Pink Floyd

В какой-то момент кто-то предложил гастролировать, а не статично давать представления лишь в нескольких крупных городах. Мимолетной популярностью пользовалась концепция гигантского надувного слизняка, где хватит места для всего шоу плюс публика, но, к счастью для дизайнеров, гастрольной бригады, исполнителей и экспертов по технике безопасности, в реальности она так и не воплотилась. Мы вернулись к более простой идее одного из кратчайших «мировых туров» в рок-истории: семь вечеров в Лос-Анджелесе, пять в нью-йоркском «Нассау-колизее», шесть представлений в «Эрлс-Корте» в августе 1980 года, восемь в Дортмунде в феврале 1981-го – и еще пять вечеров в «Эрлс-Корте», чтобы провести там съемки для фильма.

Почти все шоу прошли достаточно безмятежно. Единственная заминка случилась, когда Уилли Уилсон, барабанщик суррогатной группы, заболел за несколько часов до начала. К счастью, Клайв Брукс, мой давнишний техник по барабанам, – сам очень способный ударник, ветеран английской блюзовой группы The Groundhogs. Клайв занял место Уилли и играл все партии два вечера подряд. С тех пор в его голосе слышится радостное предвкушение всякий раз, когда я на гастролях проявляю признаки хотя бы малейшего недомогания.

В антракте на Спортивной арене, Лос-Анджелес, февраль 1980 года. Достроенная стена состояла из 340 огнеупорных укрепленных картонных коробок, каждая приблизительно четыре фута в ширину, три в высоту и фут в глубину, и простиралась на 33 фута в высоту и 260 футов в ширину.

Роджер и Майкл Кеймен во время записи музыки для киноверсии «The Wall». Майкл, который учился игре на гобое в нью-йоркской Джульярдской школе, с 1970-х начал сочинять музыку для фильмов. После «The Wall» он продолжил в том же духе, и среди его фильмов значатся «Бразилия», «Смертельное оружие», «Крепкий орешек», «Лицензия на убийство», «Робин Гуд, принц воров» (за песню к этому фильму он удостоился номинации на «Оскар») и «Опус мистера Холланда»; кроме того, Майкл создал музыку к телесериалу «На краю тьмы».

Ни одно шоу мы не репетировали так серьезно, и технически оно было на высоте. В этом смысле оно стало предшественником туров, которые позднее организовывали мы с Дэвидом, а также сольной работы Роджера. Кроме того, мы обнаружили, что регулярная структура спасает даже в «плохие» вечера. Шоу пользовалось успехом, поэтому играли мы с колоссальным удовольствием, но невозможность импровизировать или менять музыку слегка угнетала. Впрочем, поскольку строительство стены означало, что один не вовремя засунутый кирпич или излишне торопливый строитель могли повлиять на длину каждого отделения, для ключевых моментов у нас были вставки или купюры.

К пятидневному марафону в «Эрлс-Корте» в июне 1981 года шоу уже шло как по маслу. Однако, как выяснилось, эти пять вечеров – последний раз, когда Роджер, Дэвид, Рик и я играли вместе, и в следующий раз такое повторится лишь спустя почти четверть века. Взаимоотношения в группе стали еще хуже, чем в период записи. Самый прозрачный намек наблюдался в закулисной зоне «Эрлс-Корта», где у каждого члена группы была своя гримерка «Портакабин». Двери Роджера и Рика смотрели не на соседние кабинки, а наружу. По-моему, мы даже афтерпати закатывали по отдельности и аккуратно старались друг друга туда не приглашать.