Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Короче говоря, в стане «Флойд» никто интереса не выказывал, и выставка в Музее Виктории и Альберта открылась очень неубедительно. Тем не менее на энтузиазме Мартина и музейной команды проект неумолимо развивался; нарекли его «Their Mortal Remains» – мрачно (это парафраз строки из «Nobody Home»), но, безусловно, похоже на нас.

Пресс-конференция «Their Mortal Remains», февраль 2017 года.

Я очень смеялся, узнав, что одним из экспонатов станет футболка Джонни Роттена «Я ненавижу „Пинк Флойд“»; Джон Лайдон потребовал, чтобы ни на одной фотографии не было запечатлено, как он общается со своими бывшими коллегами по Sex Pistols. Быть может, эта выставка, подобно, скажем, астероиду, все-таки прикончит наше стадо рок-динозавров и мы навеки застынем в янтаре – вот только нашу ДНК уже не извлечет никакой Дикки Аттенборо из далекого будущего.

После выхода «The Endless River» Дэвид продолжал регулярно повторять свой традиционный рефрен – мол, это безусловно, бесспорно, неопровержимо последний альбом Pink Floyd: «Все, это конец».

А юный на вид и годами барабанщик тихо и упрямо вступал из угла: «НО никогда не знаешь наперед…»

Напоследок

Еще до нашего воссоединения на концерте «Live 8» Роджер многое сделал для этой книги. Ближе к завершению работы, когда он дочитал рукопись, мы встретились в одном лондонском отеле, чтобы обсудить его замечания. Роджер взял на себя немалый труд внести исправления, а также поставить под вопрос некоторые мои интерпретации и акценты. Все комментарии он вписывал зелеными чернилами, и, пока он пролистывал страницы, я нервничал, порой видя куски текста, где Роджер прибегал к зелени на редкость щедро. На одной странице он просто написал поверх всего текста: «Херня». Однако даже после обсуждения книги нам хватило взаимной доброжелательности мило и непринужденно отужинать вместе с моей женой Нетти и подругой Роджера Лорой – и с кем, как вы думаете, мы столкнулись в ресторане? С Джерри Скарфом, который подкрался к Роджеру сзади и положил ему руки на… Ох нет, ну сколько можно?

Дэвид, очевидно, навещал тот же магазин канцтоваров, что и Роджер, поскольку свои комментарии тоже писал зеленым маркером – и вложил в это упражнение не меньше труда. Я особенно ценил замечания Дэвида – я знал, что он всегда очень сдержанно относился к самой идее писать историю группы, потому что никто из нас не участвовал во всех решающих и креативных ее моментах, а значит, полной и достоверной истории не выйдет. Я очень старался уловить настроение каждого периода и, хотя и стремился к беспристрастности, понимаю, что большинство моментов неизбежно окрашены моими ощущениями – радостью, грустью или усталостью.

Рик тоже прочел рукопись – прислал комментарии по факсу с яхты в Карибском море. Я был особенно заинтригован, обнаружив, что после стольких лет он наконец-то решился открыть, почему на самом деле не угостил Роджера сигаретами в политехе. Прежде всего, отметил Рик, Роджер попросил их довольно агрессивно – тут удивительного мало. Но хуже того: стреляя сигареты и завладевая пачкой, Роджер грубо разрывал на ней целлофан, который Рик бережно сохранял.

С тех пор как родилась эта книга, мы потеряли людей, которые помогали и поддерживали этот проект или играли в нем ключевые роли, – в том числе, разумеется, Сида, Рика и Сторма. Пока велась подготовительная работа и создавался текст, умерли Джун Чайлд, Тони Говард и Майкл Кеймен (а вскоре после публикации первого издания – Ник Гриффитс). В 2008-м скончались Брайан Моррисон и Мик Ключински. Брайан был типическим бандитом от музыкального бизнеса, которого мы любили и ненавидели, – даже Роджер имеет привычку криво усмехаться, слыша это имя. И я должен поблагодарить Брайана за невероятную помощь в работе над этой книгой – он щедро снабжал меня байками, которые хотел приберечь для собственных мемуаров (пока что неопубликованных). Мик был верным сотрудником нашей гастрольной бригады с начала 1970-х, когда бригада была еще мала и мы все хорошо друг друга знали, – он умел утихомиривать страсти всякий раз, когда нам угрожала какая-нибудь катастрофа. Нормана Смита, Майкла Леонарда и Марка Фишера тоже больше нет с нами.

Для меня одна из самых печальных потерь – Стив О’Рурк, который в октябре 2003 года умер от инсульта. Если учесть, что эта книга во многом о том, как группа мучила Стива, я решил включить сюда несколько строк из письма, которое написал после его похорон:

«Мне недостает нашего общего прошлого. Другим людям можно рассказывать истории, но заново прожить их можно только с человеком, который в них участвовал, – тогда комедия, унижение или звериный страх куда острее. Я был опустошен, когда понял, сколько всего в моей жизни связано со Стивом и до чего он незаменим.