Накануне

И взвод, как один человек, ринулся к дороге. Иван перекинул винтовку наперевес. Охранник застыл на месте. Двое, с боков Сосипатра, повернули и побежали назад, опрометью, скользя и спотыкаясь. Сосипатр снял шапку, поклонился низким поклоном, перебросился через канаву, на плац, мимо растерянно топтавшегося на месте унтера пошел к лесу. У казарменных раскрытых ворот караульный, увидя своих на шоссе глухим кольцом зажавших кого-то, тоже перекинул винтовку и крикнул, что голосу было, в ворота, во двор:

- Ребята... Шпийон нашего солдата убил!..

Крик передался за дворовой стеной. Секунда, и из ворот хлынула толпа. Люди бежали без шинелей, в распоясанных гимнастерках, кой у кого поблескивали в руках топоры и лопаты...

- Наших бить, стерва!

"Кошачий" раскрыл рот, но горло перехватило, вскрик вырвался воем. Вконец растерявшись, он вытащил из кармана новенький вороненый револьвер.

- Стрелять?!

Тяжелый приклад обрушился на переносье. Охранный рухнул без звука.

Глава 9

Конец венчает дело

Дежурный офицер, прапорщик, растерянно стоял на дороге над трупом. Кругом, сомкнувшись тесно, молчала огромная солдатская толпа. Унтер застыл навытяжку за офицером.

Прапорщик обернулся наконец.

- Арестовать... кто это... Кто были... зачинщики?

Унтер замер под сотнями поднявшихся на него пристальных, беспощадных глаз.

- Не могу знать, - пробормотал он. - Я при этом не был... Как весь батальон набежал...

- Что ж мне... весь батальон прикажешь арестовать? - Щека прапорщика дернулась судорогой. - Закон требует, чтоб... в каждом случае были зачинщики. Нет... сам под суд пойдешь. Сдай винтовку.

Но толпа кругом загудела глухо. Погоны на прапорщичьих впалых плечах дрогнули. Он оправил худощавой рукой портупею, хотел что-то сказать, но справа - по шоссе - тяжелым ревом взревела сирена. Автомобиль - открытый, дорожный, военный - вполз, тормозя на тихий ход, в расхлестнувшуюся перед ним толпу.

Прапорщик испуганно взметнул пальцы к папахе, отдавая честь: в автомобиле поднялся с кожаного, истертого сиденья плечистый и молодой, очень толстый, с большими оттопыренными ушами генерал.

- Что такое у вас тут творится, прапорщик?

Дежурный, скороговоркою, стараясь не глядеть в генеральские строгие глаза, доложил: агенты охранного отделения вели арестованного рабочего. Один из них на вопрос солдата, куда ведут, ударил...

Генеральские брови сдвинулись. Голос прошел по поляне раскатом.

- Ударил солдата? Мать его!

Глаза прапорщика стали востерженными. Он докончил бодро, выпячивая впалую грудь, влюбленно глядя на генерала:

- Так точно. И вынул револьвер. Хотел стрелять. Но солдаты не дали. Набежали, и кто-то...

- Поделом! - отрезал генерал, еще гуще хмурясь. - Поднять руку на солдата... на защитника отечества... на священное воинское звание посягнуть!.. Собаке собачья и смерть! Правильно говорю, орлы?

Он повел взглядом вкруг по тысячной солдатской толпе, и толпа взревела, радостно и дружно:

- Так точно, ваше превосходительство.

Генерал оглянул, брезгливо кривя губы, труп.

- Дайте знать в полицию, пусть забирают... И никаких чтобы там... протоколов. А где остальные?

Прапорщик заморгал, и лицо стало испуганным.

- Уб... убежали, ваше превосходительство. Еще до происшествия.

- И преступник? - генерал поморщился. - А вы чего же зевали... Внутренний враг - еще хуже немца... Язва отечества...

- Он же... в гражданском был... как и те... - запинаясь и отводя глаза, ответил прапорщик. - В общем волнении... не разобрать было... Как все побежали...

Генеральский глаз скользнул неодобрительно по морщинистому бледному прапорщичьему лицу, по университетскому значку на мундире.

- Вы так полагаете? - голос прозвучал растяжисто и сухо. - А впрочем, пес с ним... Он от своего не уйдет... Словят.

Генерал тронул за плечо шофера. Тот дал гудок. Солдаты посторонились. Прапорщик лихо отдал честь.

- Виноват, ваше превосходительство. Как прикажете доложить...

Генерал не дал докончить: он понял.

- Генерал Крымов, начальник Уссурийской конной. Я, впрочем, для верности сам позвоню командиру полка... которого? Сто восемьдесят первого?.. До свиданья, братцы... Скоро свидимся? На святках погуляете, баб пощупаете - и с божьим благословением на фронт. Вместе немцев бить будем, орлы!

Он откозырял огромной, толстой рукой. Машина двинулась, набирая ход. Унтер-офицер вздохнул облегченно и обратился к прапорщику, смотревшему вслед удаляющейся машине затуманенными, озабоченными глазами: сам позвонит... А черт его знает, о чем он позвонит.

Унтер сказал весело:

- Вот... во благовремение начальство бог привел. От цыган из Старой Деревни ехал, не иначе... А представительный какой генерал: ровно слон.

Глава 10

"Слон в экстазе"

Автомобиль - военный, дорожный, открытый - вынесся на Сергиевскую.

- Семнадцатый номер, Карпенко.

Солдат-шофер особо осторожно затормозил машину у широкого, в огромных зеркальных стеклах, подъезда. Живут же люди! Это тебе не то, что по десять человек на грязных нарах вповалку валяться, как ему приходилось в рабочей казарме, до призыва. Да и сейчас не легче.