Накануне

- Систему, примененную генералом Хабаловым, - распределения войск по шести секторам для погашения беспорядков порайонно, - нахожу нецелесообразной: она приводит к разброске войск и потере ими оперативности. Диспозиция моя на завтрашний день: прочно удерживая за собой тактические ключи города, усилив пулеметную сеть, прекрасно организованную господином министром внутренних дел на важнейших городских артериях, сосредоточить на Дворцовой площади, к Зимнему дворцу, как естественному центру всей системы подавления беспорядков (он особо ударил на слове и покосился с еле заметной усмешкой на Хабалова), отборный, безусловно надежный сводный корпус из трех родов войск и действовать по внутренним операционным линиям, выбрасывая подавляющей силы кулак в том направлении, в котором потребуют обстоятельства.

- Превосходно, - вполголоса сказал Беляев. Михаил кивнул подтверждающе. - Но вы изволили сказать: из трех родов войск. А броневики? Вы не предполагаете их использовать?

Зенкевич молча обернулся к Хабалову, и усмешка его стала язвительной. Хабалов пробормотал, потирая зябко руки:

- Броневой дивизион ненадежен. Солдаты там из рабочих. Я приказал поэтому обезвредить. Снять с машин разные необходимые части... И в баки налить воды.

Беляев поднял возмущенно плечи:

- Ну, это уже граничит... черт знает с чем! Вывести из строя сильнейшее оружие в уличном бою. Двух-трех боевых машин достаточно, чтобы разогнать стотысячное скопище. С них же можно пулеметами буквально в упор. Надо срочно затребовать с Ижорского завода: там должны быть готовые.

- Немедля распорядитесь, - одобрил князь. - Еще одно слово... Какие силы предполагаете вы выделить в ядро?

Зенкевич ответил без запинки:

- Преображенский с Миллионной, Измайловский, Семеновский, Павловский полки, Гвардейский экипаж... А главное... у меня есть еще мысль о сводном офицерском ударном батальоне. Такая отборная часть сразу же сплотила бы своим духом и примером солдатские части.

- Вот это блестящая, действительно, мысль, - медленно проговорил Михаил. - Но откуда вы предполагаете взять офицеров?

- Военная академия, - весело сказал генерал. - Несколько сот офицеров, которым полезно на пару дней оторваться от книжек и пополировать себе кровь.

Михаил обернулся к Беляеву:

- Завтра же с утра озаботьтесь снестись с начальником Академии генералом Петерсом.

В распахнувшейся двери стал адъютант:

- Ваше императорское высочество просят к прямому проводу. Из Ставки.

Михаил встал.

- Я телеграфировал сегодня его величеству. Это, очевидно, ответ.

Он вышел. Беляев с протянутой для пожатия рукой направился к Зенкевичу. За ним потянулись и остальные.

- Поздравляю. Ваша карьера сделана. Генерал-адъютантские вензеля обеспечены.

Кто-то засмеялся тихим смехом. И еще тише спросил:

- А какие именно вензеля? Николая II или Михаила II? Вы не знаете, о чем телеграфировал Михаил Александрович?

- О том же, о чем телеграфировал уже дважды председатель Государственной думы, - ответил Беляев. - О необходимости назначить новое правительство во главе с лицом, пользующимся доверием страны. Вы читали родзянковскую телеграмму? Она войдет в учебники истории: Державин не написал бы торжественней.

Он продекламировал, отбивая ногой такт:

- "Всякое промедление смерти подобно. Молю бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии".

- А государь? - настороженно спросил Зенкевич.

Беляев рассмеялся:

- Мне говорила сегодня княгиня Кугушева, - она разговаривала по прямому проводу с Фредериксом, министром двора. Император сказал Фредериксу: "Опять этот толстяк Родзянко мне написал всякий вздор, на который я ему не буду даже отвечать". Его величество, как всегда, прав: завтра генерал Зенкевич покончит эту... пролетарскую свистопляску. Впрочем, косвенный ответ есть: Государственная дума распущена. Сегодня в ночь будет опубликован указ.

Дверь открылась опять. Уже?

Великий князь был хмур и взволнован.

- Ваша задача значительно облегчается, Зенкевич, - сказал он, подходя к столу и беря фуражку. - Из Ставки выехал в Петроград генерал Иванов, Николай Иудович, с чрезвычайными полномочиями - в том роде, как в девятьсот шестом, когда он усмирял Кронштадт. С ним идут эшелоны георгиевцев. Следом направлена дивизия особо прочных войск. Генерал Алексеев лично говорил с командующими Северным и Западным фронтами о посылке двух бригад отборной конницы на подавление мятежа. В сущности, нам остается продержаться, стало быть, только один день.

Он накрылся и добавил небрежно:

- Его величество также выезжает завтра. Государь полагает, что его присутствие в столице сразу восстановит спокойствие.

Глава 36

Спокойствие начинает восстанавливаться