Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Переживая периоды такого состояния полного безразличия, постепенно, уже к двухлетнему сроку пребывания за решеткой, Куля начал переживать муки от буквальной потери себя. Там, на свободе, как бы не была тяжела финансово-экономическая ситуация, жизнь шла своим чередом, часики тикали и колесики-шестереночки крутились. Его бизнес, который еще оставался после его заезда, в итоге остановился и постепенно превращался в руины. Ирине с дочерью, чтобы не голодать, пришлось работать. Получалось, что после его изоляции, после того как на его месте на свободе образовалось пустое место, уже произошли соответствующие изменения, и жизнь неизбежно пошла уже по новой конфигурации, но без него. Там, на свободе время шло, новое обживалось, старое забывалось, а здесь, за решеткой, время останавливалось. День на день был похож, как две капли воды, и не имея в памяти никаких событий, казалось, что года равнялись дню. С каждым таким днем Куля все отчетливее чувствовал, как он отторгался от внешнего мира, как там его забывали, и как уходил его поезд, а в этот внутренний тюремный мир он врастал все глубже и крепче. Чувствовалось, что существует своеобразная точка невозврата из этого мира в тот, прежний мир, и думая о том, что он с каждым днем к ней приближается все ближе, становилось страшно.

Чтобы не сойти с ума раньше времени, Куля занимал себя по разному: и книгами, и спортом, и изучением немецкого языка, но вскоре захотелось лично разобраться в окружающих его обстоятельствах с юридической точки зрения. Процесс хода судебного следствия он плотно отслеживал в соответствии с УПК. Такой подход к вопросу очень скоро позволил ему посмотреть на свою ситуацию с профессиональной, юридической позиции, и сделать вывод о том, что адвокат ему теперь нужен будет только тогда, когда он найдет деньги для предметного разговора, тоесть непосредственно для передачи денег судье, как посредник. Опорной точкой такого решения послужил показательный случай, произошедший когда подошла очередь в суде допрашивать "потерпевших" Вампиногова, его списочников и соратников Швалько и Клюкова. Куля, возмущенный итоговой расстановкой фигур прокурором, где обыкновенные заемщики-моты, стали вдруг потерпевшими, и движимый азартом справедливости, основательно подготовился к предстоящему допросу. На самом судебном заседании право задавать вопросы допрашиваемым предоставили сначала Кулиному адвокату, а потом ему самому. Хваленый адвокат задал пару стандартных нехитрых вопросов, от которых ровным счетом ничего не прояснилось, и успокоился. Но Куля этого так не оставил, он раскатал ситуацию своими продуманными и по смыслу, и по очередности вопросами так, что ни у кого после этого уже сомнений в том, кто потерпевший, а кто мошенник, в данном случае возникнуть не могло, особенно после убедительного ответа Вампиногова на вопрос судьи:

Так вы признаете себя потерпевшим?

Нет, не признаю.

Нет потерпевших, значит нет и состава преступления, а значит нет и мошенника в лице Кули. Деньги заемщики брали добровольно, тратили по своему усмотрению, Куле, что самое главное, ничего не давали, в кассу обратно не возвращали и регулярно производили рекредитацию, подписывая очередной увеличенный по сумме договор кредита, в том числе и те, которые фигурируют в последних чудо-протоколах допроса, на основании которых возбуждено уголовное дело по этим эпизодам. По судье, к концу допроса, было явно заметно, что он даже разозлился от того, что эти люди, сделав то, что они реально сделали с деньгами вкладчиков, оказались вдруг потерпевшими. По итогу Куля был очень доволен собой и в очередной раз огорчен адвокатом, который свою задекларированную работу защитника делать и не собирался.