Наказание с оговоркой

В это время Разуваев открывает дверь, садится на заднее сиденье и заглядывает всем лицом в пакет. Лейтенант смотрит на него.

– Где остальное? – спрашивает Мирон.

Он извлек на всеобщее обозрение пачку банкнот. Единственную! Вовсе даже и не тугую, а наоборот совсем тощую, и не серебристого цвета, а сотенных красненьких купюр.

– Остальное дома, – отвечает девушка.

Дальше все было как в наваждении. В голове выскочили эти треклятые обувные коробки, набитые деньгами. И, наверное, не у меня одного. Кто их только туда засунул… И командовать вдруг стал Разуваев, а мы все, как один стали его слушаться.

– В машину, – сказал Мирон. Я открыл свою дверцу и залез внутрь. – Ты, лейтенант, с нами?

Терехов подумал лишь секунду и сел к нам на заднее сиденье. Сразу стало очень тесно: три бойца на одном диванчике.

– Едем, Ирина, к вам, – скомандовал Разуваев.

– Это еще зачем?

– Так надо, гражданка Снегова. Это – специальная операция.

Страшно было до опупения. Но мне казалось, что Разуваев, что-то такое придумал, что все обойдется. Терехов же послушался – тоже сел в машину. Значит есть какой-то простой и безопасный план. Сам дьявол нам голову сбил. Везде деньги чудились. Зачем только эта девушка нас послушалась.

Ехали мы недалеко. От силы пятнадцать минут. Ночь – трафик на самом минимуме.

Из Митино свернули на двухполоску. Слева – сразу лесок. За леском вывеска хвастливо ажурными буквами светится. Приехали. Перед шлагбаумом Мирон наклонился вперед и говорит негромко:

– Лариса, сними берет.

Дом был на последней линии. Разуваев велел девушке сразу в гараж заезжать. Подождали, пока ворота за нами опустятся. А пока молча рассматривали гараж. Что сказать: я думал о том, что моя комнатка вдвое меньше, чем этот гараж, и на соседнем месте еще две тачки может поместиться.

– Дома есть еще кто? – Девушка посмотрела на пустые места и качнула головой.

Выскочили из ягуара. Ребята друг друга прикрывают, как на операции.

– Где деньги? – спрашивает Разуваев и берет ее за предплечье. Девушка показывает наверх по ступеням. – Веди!

Привела в гостиную. Как в кино. Камень, натуральное дерево, диваны с подушками из зебры. Перед ними – огромный экран. Вместо задней стены – окно от пола до потолка, возле него – столовая: белый лак и золото. За окном – сад, река и заснеженный лес. Фонарики край подсвечивают.

Живут же люди. Мы стоим, автоматы к груди прижимаем. А я жду, когда это все кончится и меня потряхивает.

– Деньги где? – кричит Разуваев.

Девушка подошла к стене, отвела в сторону гобелен, расписанный фазанами. А руки у нее трясутся. Не знаю, на чем она была, но теперь стала соображать, как все плохо.

За картинкой оказался сейф. Огромный – в человеческий рост. Циферки горят и колесики. Три или четыре.

– Деньги там.

– Открывай! – кричит Разуваев.

– Я не знаю кода.

Вот тут Мирон ее ударил. Автоматом в грудь. Девушка упала.

– Не надо, Мирон, – это я говорю.

– Заткнись, Кравченко, – говорит мне Гоняева. – Теперь уже поздно сопли распускать. Нельзя останавливаться. Или мы все пропали.

– Вы не можете не знать кода, – говорит Терехов девушке скорчившейся на полу. Голос у него доброжелательный. – Вы здесь живете в этой роскоши. Ирина, скажите, как открыть сейф и мы уйдем. Ваш дом и ваша машина останется с вами. Вы не много потеряете. Будьте благоразумны.

– Слышите! – говорю я.

Все прислушиваются.

В доме абсолютно тихо, входная дверь приоткрыта, и потому слышно, как внизу по роликам двигается полотно ворот. Мы уже знаем этот звук. Это в гараже. Потом оттуда доносится урчание заезжающей машины, и ворота снова закрываются.

– Это кто? – страшным шепотом спрашивает Разуваев, склонившись над девушкой.

– Это – Вадим.

Лариса занимает позицию с той стороны входа. Терехов поднялся по лестнице наверх. Мы с Мироном – с этой стороны.

Мужчина зашел в гостиную спиной вперед. Следом за ним по ступенькам поднимался мальчишка лет десяти и хозяин дома, что-то ему говорил. Мальчик увидел нас первым. Но он не испугался. Он посмотрел с живым любопытством на меня, на Мирона. Я даже сейчас помню его темные, влажные глаза.

Затем он увидел Ларису. Вот у нее лицо было испуганное. Хотя в руках у нее был автомат.

– Здравствуйте, – громко сказал мальчик.

Мужчина стремительно обернулся. Он был очень живой и резкий. И все его движения были точные, словно у спортсмена.

Он увидел нас, оружие в наших руках и Ирину на полу. Не знаю, кем она ему приходилась, но он действовал быстро и не задумываясь. Этот Вадим. Он верно все оценил. В один момент понял, почему на наших лицах не было масок.

Он оттолкнул от себя мальчика и его рука нырнула за борт пиджака к серебристой водолазке. Я увидел рыжую кобуру у него под мышкой. В следующую секунду пистолет был у него в руке, и он выстрелил мне в лицо. Я оглох. Прозвучали еще выстрелы. Рядом упал Мирон.

Вадим совершил прыжок вперед – мне показалось, что через голову – повернулся в сторону Ирины, но не успел направить пистолет. Сверху лестницы ударил очередью лейтенант. Мужчина упал на бок. Все было кончено.

Кровь хлынула на камни ручьем. Все пули угодили в цель.