Наказанная любовью

— Я рад, что ты пришла ко мне. Я думал, что ты уснула. День был долгий и трудный.

Когда он договорил, Латония прошептала:

— Опасность! Вас собираются… убить!

— Откуда вы знаете? — Он говорил так же тихо.

— Я услышала разговор по водопроводной трубе. Говорили двое мужчин, — прошептала Латония.

Снова во весь голос лорд Бранскомб сказал:

— Нельзя так перенапрягаться, дорогая. Я боялся, что после долгого путешествия сегодняшний вечер покажется тебе чересчур утомительным.

— Ничуть, — тоже громко сказала Латония.

— Как они собираются это сделать? — прошептал лорд.

— Датура, — так же чуть слышно ответила Латония. — Они подсыплют ее либо в завтрак, либо в то, что вы съедите до завтрака. Прошу вас… будьте осторожны!

— Буду, — прошептал лорд, и вслух: — Завтра нам снова предстоит долгое путешествие, поэтому возвращайся в свою постель, дорогая. Надеюсь, я не разбужу тебя, если встану рано.

— Я буду спать крепко — Латония понизила голос: — А вдруг они попробуют… другой способ? Пожалуйста, прошу вас… не выходите никуда до самого отъезда. — Вспомнив о слугах, она добавила: — За дверью… кто-то подслушивает.

— Знаю, — ответил лорд Бранскомб. — Так пусть им будет что слушать!

С этими словами он поднял голову, и Латония почувствовала его губы на своих губах.

Она была так поражена, что в первое мгновение даже не поняла, что происходит. Вначале его губы были жесткими, но потом стали мягче и одновременно требовательнее и настойчивее. Латонию никто еще прежде не целовал, и все же она представляла себе поцелуй именно таким — ощущением того, что она взята в плен и завоевана. Он вдохнул в нее странное тепло, которое волной прошло по всему телу и рекой пламени поднялось к губам. Это было так прекрасно, так не похоже на все знакомые ей ощущения, что Латония всем своим существом ответила на этот порыв, зная, что именно этого она искала всю жизнь, только этого и ждала.

Это была любовь, а она и не понимала. Любовь к человеку, рядом с которым она провела много недель, который стал ее жизнью, хотя она этого не сознавала. Ее первоначальный страх перед ним и первоначальная ненависть давно переродились, хотя она сама об этом не знала, в любовь — любовь, которая заставила ее почувствовать, будто лорд унес ее в звездную высь и они перестали быть смертными людьми.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он продолжал ее целовать, но внезапно чудо кончилось. Странным, изменившимся голосом лорд произнес:

— Возвращайтесь к себе, Латония. Сейчас слишком поздний час для любви. И все же я рад, что вы пришли ко мне.

Сказав так, он опустил голову на подушку и повернулся спиной к Латонии. Она же чувствовала себя так, словно с вершины высочайшей горы ее низвергли в грязь и болота долин. Какое-то мгновение она не могла найти в себе силы пошевелиться, не могла осознать, где находится. Она коснулась неба, но, как с горечью думала теперь, лорд просто играл свою роль. Латония соскользнула с кровати, борясь с желанием еще раз попросить лорда Бранскомба быть осторожнее. Как может он умереть после того, как заставил ее почувствовать, что значит жить?

Затем она с болью подумала, что лорд не испытывает к ней никаких чувств, кроме презрения. Ничто не изменилось, и чудо, подаренное ей его губами, ничего для него не значит.

Медленно, словно в кошмарном сне, Латония прошла через спальню. Только дойдя до двери, она оглянулась. В темноте было трудно что-либо разглядеть, но она не сомневалась, что лорд Бранскомб по-прежнему лежит отвернувшись и не провожает ее даже взглядом.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

Ответа не было. Латония тихо вернулась к себе, и бусы жалобно звякнули, когда она закрывала дверь.

Латония снова лежала без сна, глядя на дверь, отделяющую ее от человека, чье имя она носила теперь. Она желала лишь одного — вернуться, лечь рядом с ним и попросить его снова поцеловать ее. Это был бы неслыханно нескромный поступок, но, чтобы не возбуждать подозрений у слуг, лорд выполнил бы ее просьбу.

Какой-то внутренний голос твердил ей, что это ее единственный шанс, а когда они с лордом снова окажутся наедине, то будут просто сидеть рядом, как это было в поезде после свадьбы. Тогда девушке казалось, что лорду Бранскомбу противно даже смотреть на нее, потому что она — последняя женщина, на которой он хотел бы жениться.

«Предпоследняя», — усмехнувшись, поправила себя Латония, потому что была уверена, что Тони он оценивает еще ниже. И все же выбирать между ними не приходилось! Обе вели себя безответственно, обе не подумали о последствиях своей авантюры, а они оказались ужасными.