Наказанные народы

В 1937 г. мулла Берсанов в селении Атаги заставил присягнуть на коране значительную группу колхозников, что они не будут работать в колхозах. В селении Валерик Анчхой-Мартановского района секта «Кунта-Хаджи» через председателя колхоза Хасбека Оздемирова принудила колхозников к присяге на коране, «чтобы они всеми мерами вредили колхозному производству»[133]. Возможно, что-то похожее действительно было. Однако причины, побудившие колхозников пойти за муллой, остаются не раскрытыми. Не следует забывать, что большинство сельских мулл было теми же крестьянами. Лишь по пятницам они отправлялись в мечеть, чтобы читать Коран своим односельчанам. Принадлежность к религии в нашей стране считается предосудительной. Но по иронии судьбы, что ли, во многих зарубежных коммунистических партиях членство в них совмещается с верой в Бога. Заяви завтра лидеры коммунистических партий, скажем, Италии и Франции, что после прихода к власти приверженность к религии будет рассматриваться в чисто отрицательном плане, их партии быстро поубавились бы в численности и в силе.

Давно замечено, что репрессивные меры лишь усиливают влияние религии и тягу к ней.

Даже в свете известных нам скупых фактов положение в Чечено-Ингушетии к началу войны представляется необычайно сложным.

Несомненно, что часть коренного населения, особенно в горных районах, была настроена по отношению к советской власти враждебно. Это, однако, не равнозначно тому, что эти люди были настроены дружественно по отношению к гитлеровской армии. Скорее всего они просто хотели бы сохранить свой уклад жизни. Некоторые, возможно, даже мечтали о возврате к легендарным временам до русского завоевания Кавказа. Впрочем, их представление о тех временах было не только романтическим, но далеко недостоверным и одномерным.

Филькин указывает, что с началом войны «остатки разбитых, но недобитых классово враждебных элементов» «усилили сопротивление, перешли к совершению террористических актов над лучшими представителями советского и колхозного актива, к подрыву колхозного строя»[134]. В вооруженные группы, подчеркивает Филькин, были вовлечены «несознательные элементы»[135], т. е. речь идет об участии в вооруженных группах представителей различных слоев местного населения.

С 1940 г. начала свои нападения вооруженная группа Шерипова. Затем появился отряд Израилова, в прошлом коммуниста. Позднее обе группы объединились. Были и другие вооруженные группы или отряды, «возглавляемые, — как писала газета «Грозненский рабочий», — матерыми антисоветчиками, предателями и дезертирами — Бадаевым, Магомедовым, Байсагуровым, Гачировым, Шериповым, Мусостовым, Алхасговым, Магомедовым, Дакиевым и другими»[136]. Одно лишь перечисление фамилий главарей как будто указывает на то, что вооруженная борьба в горах не носила единичного или эпизодического характера[137]. Вооруженные группы не ограничивались лишь налетами на колхозы, государственные учреждения, не довольствовались ограблением тех и других, но терроризировали население, срывали мобилизационные мероприятия властей и пр.

В конце 1941 г. Чечено-Ингушский обком ВКП(б) «поставил перед всеми партийными организациями задачу обуздания кулацко-мулльских элементов»[138]. В 80 крупных колхозах были введены штатные должности парторгов обкома ВКП(б), председатели крупных колхозов были включены в номенклатуру обкома, что означало усиление центральной власти и одновременно наделение председателей колхозов более широкими правами и привилегиями. 150 человек были направлены из городов в колхозы для проведения агитационно-массовой работы сроком на три месяца. В ноябре 1941 года по исполнению постановления ЦК ВКП(б) о создании политотделов при МТС и совхозах в сельскую местность было направлено более 100 коммунистов[139]. Однако, несмотря на эти чрезвычайные меры, спустя год вооруженная борьба в горах, если верить официальным сведениям, была еще в полном разгаре.

Так, 22 ноября 1942 г. в селении Гуни Веденского района отряд из 34 человек напал на колхозную ферму «Красный животновод». Бой, в котором принимали участие колхозники, продолжался два часа, были убитые. 23 колхозника — участника боя — были награждены почетными грамотами Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР[140].

Против банд и дезертиров были приняты решительные меры — созданы специальные оперативные отряды госбезопасности, повсеместно мобилизован актив для выявления и ликвидации «бандитских групп и различных других контрреволюционных элементов»[141].

Согласно более позднему сообщению газеты «Грозненский рабочий», советское командование было вынуждено снимать с фронта соединения Красной Армии и бросать их против вооруженных групп. Известно, что соединение — это войсковая единица крупного масштаба, от бригады начиная. Отсюда легко сделать заключение и о масштабах борьбы, завязавшейся в горах.