Наказать беспредельщиков

— А я говорю, что выбил раму только тогда, когда там, у главного входа, затрещали автоматы! Я ждал сигнала, даже когда из пистолетов стреляли. А сигнала не было.

— Успокойся, все.

— Там, наверное, Костик надебоширил.

— Гости говорят, налет был! Ворвались мужики с пистолетами, давай мочить всех без разбору, — сказал шофер Сикорский.

— Ша, тихо! Ася, что, Молния снова ушел? — Коростылев не скрывал раздражения.

— Ушел. Руки коротки у нас его достать.

— А этот гомик Соболев…

— Коля, во-первых, не ругайся, во-вторых, что ты так на Мишу взъелся?

— Он такой же козел, как Оргунков. Даже хуже! Не забывай про брелок!

— Кстати, надо Мишу найти и переговорить насчет брелока.

— Не говорить с ним надо, а вязать и в СИЗО, там во всем сознается.

К драмтеатру, воя сиреной, подлетел дежурный уазик. Ася почувствовала необъяснимую тревогу.

— Антонова!

— Что?

— Поехали! Твоего дядьку убили! Только что! — Мать моя! — Асе стало душно. Голова закружилась.

Коростылев успел придержать ее. Сжав плечи, Коля шепнул:

— Крепись, следак!

— Коля…

Не чувствуя ничего, Ася пошла к уазику.

— Как его?

Дежурный опер смотрел в сторону.

— Горло резанули крест-накрест.

— Кто?

— Неизвестно. Следов нет. Никаких.

Ася села на заднее сиденье и разрыдалась…

Глава 27

«Семерка» высадила пассажиров за три квартала от виллы Голубой Молнии, потом уехала. Миша больше не думал о судьбе Астраханова — пусть сам разгребает с Бомбеем, ему надо свою жизнь спасать.

Оргунков молчал. Рэд Пятачина, словно замерзая, ежился. Оба ждали объяснений.

— Ну? Что молчишь?

Миша тоскливо огляделся. Что сказать о брелоке? Откуда он знает, как там брелок объявился? Потому сказал правду:

— Не убивал я Занозу и Толика.

— А твой брелок?

— Кто-то украл брелок и подбросил на место гибели парней. Кто это сделал — не знаю, но кто-то из наших. Кто подбросил брелок, тот и Занозу убил.

— Мы должны верить этому лепету? — спросил Молния.

— Ну, убейте меня! Что это даст? Я не виноват ни в чем!

— Ладно… Идем, на черта посреди улицы торчать.

Молния двинулся первым, за ним Рэд Пятачина, Миша пошел последним. Ему показалось, что Молния вроде бы поверил его объяснениям, а вот Пятачина явно подозревал Мишу.

Поплутав по узким улицам частного сектора среди бледных домишек с дощатыми заборами, кучами угольного шлака и печной золы, вышли на обустроенную улицу с двух-трехэтажными особняками из красного кирпича.

Охранники у железных ворот виллы удивились, что Молния с подручными заявились пешком, но молча отворили калитку.

Когда оказались во дворе, Молния нервно потер горло:

— Выпить надо.

Войдя в дом, он первым делом схватил бутылку с коньяком, стоявшую на журнальном столике, здесь же были и рюмки, но выпил из горла, жадно, глоток за глотком.

— И мне, — попросил Рэд Пятачина от самой двери. — Обгадился со страху!

Молния кинул бутылку. Пятачина не поймал — бутылка стукнулась о мраморный пол, но не разбилась. Рэд поднял, стал пить. Миша, нервно потирая плечи, присел в мягкое кресло.

— Что-то стряслось, — задумчиво произнес Оргунков.

— В смысле? — оторвался от бутылочного горлышка Рэд.

— Всю организацию потерял за неделю. Кто-то ломает нас.

— Брось, сколько раз так было. Не жалей быков. Новых наберем.

— Так ни разу не было.

Запиликал сотовый. Молния взял телефон с журнального столика, нажал клавишу, приложил трубку к уху.

— Слушаю… Понял. Исчезни на неделю…

Нажав клавишу «отбой», сказал Рэду:

— Бомбей сделал дело.

У Миши екнуло сердце. Как быстро, просто мгновенно, Бомбей убил старого злодея Астраханова. Но жалости к дяде Ване не было — вся прожитая жизнь двигала его к этому логическому финалу. Пацана вот его жалко — если Ася не возьмется за него, сломает себе жизнь парень, пойдет по стопам непутевого отца.

Молния устало плюхнулся на белый кожаный диван.

— Миша, я своего распоряжения не отменял…

— А?

— Ищи, кто нас глушит. Пока эту курву не раскроем, путного ничего не будет.

— Тот парень куда проворнее нашего Миши, — усмехнулся Пятачина, быстро пьянея. — Он их выследил, наших следаков, Занозу замочил, теперь Мишу осталось порешить, а там и мы с Молнией…

— Без шуток. Миша, шевели извилинами, — устало сказал Молния. — Что думаешь о разгроме организации?

— Думаю, что говорил — это дело одного из наших.

— А кто остался? Я, Рэд да ты, остальные — сявки.

— Значит, кто-то один из нас.

Рэд допил коньяк, швырнул бутылку об пол. Она снова не разбилась.

— Бракованная бутылка. Из бронестекла.

Рухнув в кресло, закрыл глаза.

— Молния, может, нам мстит кореянка? Мы ее тогда здорово опустили. Накачали ее… в таких делах палку перегибать нельзя.

Миша напрягся при упоминании о Галине.

— Не, она была на вилле, когда завалили Пашку Хрена, — отмахнулся Молния.

— Не была. Она ушла сразу, как я ее отжахал в бане…

— Думаешь, эта слякоть Ордынцев озверел и стал мстить?

— Может, не он, может, у этой суки есть мужики покрепче.

Молния вздохнул, задумавшись, забарабанил пальцами.

— Только бы менты не зацепили нас из-за стрельбы в драмтеатре… Как там сейчас? Еврея, пля, жалко… В день рождения подох. Миша, ты не сиди тут, иди работай. Работай, мать твою! — Молния разозлился, покраснел от крика.