Накажи меня нежно

Ждать поезда пришлось три часа. Илья специально взял билеты в СВ, чтобы отдохнуть и поспать перед другой дорогой, на дачу. Вести машину придется больше часа, а перед этим еще заезжать в магазин и закупать продукты на несколько дней. Поедет ли с ним Кира? Он не сомневался, что да. В чем он сомневался, так это в том, что она усвоила урок.

Выглядела она несчастной, подавленной, расстроенной. Кусала губы, иногда бросала на него взгляды, полные раскаяния. Все это было, вот только уже не в первый раз. Ладно, сегодня у нее выдался тяжелый день, только поэтому он смог умерить свой гнев. Однако и утешать не спешил.

Поезд уже тронулся, и Илья готовился ко сну, когда Кира не выдержала, опустилась перед ним на колени, умоляюще посмотрела. Для нее комфортнее было бы перейти в состояние сабмиссива, получить наказание, чтобы снять с себя груз вины.

— Встань с пола, он грязный, — ровным тоном сказал ей Илья. — И не пытайся получить желаемое, это тоже манипуляция. Ложись спать.

Кира быстро встала и послушно легла, отвернувшись к стенке и с головой закрывшись одеялом. Илья погасил свет и устроился на своей полке, снова раздираемый противоречиями. Утешить или игнорировать?

В тишине, нарушаемой мерным стуком колес, раздался всхлип. И снова тишина. Илья притворился, как будто ничего не слышал. Минут через пять Кира осторожно и тихо встала и вышла из купе. Илья ждал пять минут, десять, пятнадцать. Потом чертыхнулся и отправился следом. Вроде бы в поезде некуда сбегать, но вляпаться в историю — запросто.

Кира стояла в тамбуре, одна. Прислонившись к стенке, ревела в три ручья. Негромко, подавляя всхлипы, и от этого ее трясло, и дыхание было рваным, прерывистым. Чтобы он еще хоть раз связался с девчонкой? Да никогда!

Увидев Илью, Кира испугалась. Не хотела, чтобы он видел ее слезы?

— Умойся и возвращайся в купе, — вздохнул Илья.

Он ждал в коридоре, хоть в вагоне и было тихо. То ли пассажиров мало, то ли все отдыхали после бурных первых дней нового года.

— А теперь объясни мне, к чему этот бурный поток слез, — сказал он, когда Кира вернулась и села на свое место.

— Я не уверена, что… Нет, я… — забормотала она, но потом все же призналась: — Вы меня игнорируете. Это… мамино наказание. Нет, нет! — воскликнула она, заметив, что Илья хочет что-то сказать. — Я не против… В смысле, вы имеете право делать все, что посчитаете нужным. Но… я просто… сорвалась. Простите.

— Ты все-таки сделала из меня монстра, — снова вздохнул Илья. — А тебе не приходило в голову, что я просто устал и хочу отдохнуть? Или я должен постоянно окружать тебя заботой и вниманием?

Не то. Не те слова, не те эмоции. Он увидел, как Кира снова сжалась, словно он ее ударил.

— Нет… не должны, — прошептала она. — Я боюсь.

— Чего ты боишься? Или, может, кого? Меня? Кира, я же сказал, что простил твое поведение. Зачем ты нарываешься снова?

— Я запуталась, — всхлипнула она. — И боюсь, что вы меня бросите. Нет, не отвечайте ничего, пожалуйста. Я понимаю, что никаких обязательств между нами нет. Просто объясняю вам, почему плачу. Я думала, в Теме все просто, а оказалось, что я ничего не понимаю.

— В Теме все просто, Кира, — ответил Илья, помолчав. — Но у нас тут сейчас не Тема, а жизнь. И, видимо, ни ты, ни я уже не сможем четко отделить ее от Темы. Я — потому что привык все держать под контролем. Ты — потому что сама делаешь подчинение стилем своей жизни. Я не говорю, что это плохо, но как-то выкручиваться нам придется. Попробуй сформулировать, чего хочешь ты.

— Быть с вами, — тут же сказала Кира. — Подчиняться вам. Доставлять удовольствие. Я приму любые правила, и попрошу о немногом.

— О чем же?

— Я хочу учиться дальше, хочу сама зарабатывать деньги. То есть не хочу быть вашей содержанкой.

— И полный карт-бланш в отношении всего остального? — усмехнулся Илья. — То есть я могу диктовать тебе, какие платья носить? С кем встречаться? Как проводить досуг?

— Можете, — кивнула Кира. — Но вы не будете. Ну… то есть, может быть, иногда.

— Ты так мне доверяешь?

— Это плохо?

— Это глупо. Но ты права, мне неинтересна безвольная кукла. Твои желания вполне меня устраивают. Я же, в свою очередь, хотел бы уважительного отношения и послушания. Но послушания не слепого. Если тебя что-то не устраивает, найди способ сказать об этом. Не надо убегать, не надо домысливать. Думаю, этому можно научиться.

— Я постараюсь, — кивнула Кира. — Я принимаю эти условия.

Она уже успокоилась. Перестала всхлипывать и тереть глаза руками, и голос стал увереннее и звонче.

— Договор на доверии? — уточнил Илья.

— Да, — уверенно ответила Кира. — И в тематических отношениях тоже. Я не хочу ничего изучать и оговаривать. Я верю, что ничего страшного и ужасного вы со мной не сделаете.

— Кира, это опрометчиво… У тебя, конечно, есть возможность произнести стоп-слово, но ты должна понимать, что остановленная сессия не укрепляет отношения между доминантом и сабмиссивом, если это происходит часто. Я должен буду исследовать границы дозволенного наугад?

— Да, — дерзко ответила Кира. — Я вам доверяю.