Накажи меня нежно

— Никак. Это… женское, — выдала Кира.

— Ну, иди. Я тут подожду.

Она обернулась в пятнадцать минут, хотя Илья настроился ждать не меньше получаса. В кассах были большие очереди, да и выбирать девушки быстро не умели, даже сущую ерунду вроде гигиенических прокладок.

Ехали быстро, на второй день нового года дороги были еще свободны, однако до места добрались уже затемно. В доме уютно светились окна. На крыльцо встречать хозяина вышел Николай, сын Кузьмича и Елены.

— Батя все сделал, как вы просили, — пробасил он, — а я жду, чтоб помочь разгрузиться.

Пока Кира осматривалась и смешно вдыхала чистый морозный воздух с примесью дымка, споро перенесли продукты в дом. Илья сразу отдал Николаю сумки с подарками.

— Да, и баньку протопили, — сказал тот. — Все, как полагается. И венички там, и траву мать развесила. Насос подключен, котел нагрет. Батя сказал, если что надо — завсегда…

— Спасибо, Николай. Дальше мы сами.

— Да вам спасибо. Это ж не дотащу же ж…

— Ничего, донесешь. Разберетесь, там всем гостинцы.

Проводив Николая, Илья подхватил на руки Киру, закружил:

— Кира-а-а! Баня! Ты любишь баню?

— Не знаю, никогда в ней не была, — засмеялась она.

— Правда, что ли? Значит, достанется тебе сегодня веником! А куда уставилась-то? — он поставил ее обратно на расчищенную дорожку.

— Да на небо же. Звезды…

Илья задрал голову. И, правда, на ясном морозном небе здесь видны звезды — много, россыпью.

— Все, пошли в дом, — скомандовал он. — У нас еще полно дел.

В доме было чисто — Елена вымыла полы, вытерла пыль, проветрила постель. В камине уютно трещали дрова. Илья оставил Киру разбирать продукты и вещи, а сам сбегал в баню, проверить, не остыл ли камень. Протоплено на совесть, хоть сейчас заходи и парься. Но сначала елка.

Илья принес с чердака коробку. Каждый год он старался встретить Рождество тут, за городом, без компании. И всегда наряжал елку старыми игрушками, бережно хранившимися с самого детства. Кира охала и ахала, когда он доставал шары и «сосульки», птичек на прищепках, зверей из папье-маше. И почти у каждой игрушки своя история.

— Эти шары, с бабочками внутри, мама купила, когда мне было пять. Видишь, они там крутятся, если стукнуть по шару? А эти еще от бабушки остались, вроде бы настоящие, немецкие. А у этого зайца я откусил морковку. Она выглядела, как настоящая, и я решил попробовать.

Гирлянд с лампочками не было, да Илья их и не любил, только в глазах мельтешат. Зато была мишура и разноцветные гирлянды из бумаги. И еще Дед Мороз и Снегурочка, вырезанные из пенопласта.

— Видишь, тут дырка? — он перевернул фигурку. — Мама прятала туда конфеты, а я думал, что они появляются там по волшебству, от Деда Мороза.

Если поначалу Илья опасался, что Кира снова расстроится от воспоминаний о своем не очень удачном детстве, то потом убедился, что этого не произошло. Наоборот, она жадно слушала, с интересом рассматривала игрушки и помогала, аккуратно вдевая в «ушки» ниточки.

— А что у нас с ужином? Нужно готовить? — поинтересовался Илья, когда они закончили наряжать елку.

— Нет, мы же взяли на вечер, чтобы только разогреть, — напомнила Кира. — Но я могу быстро приготовить…

— Нет, не надо. Не хочу, чтобы ты тратила на это время. Потому что сейчас мы идем в баню.

— Ой, а, может, я не пойду? — трусливо спросила Кира. — Я как-то… не знаю, что там делать. И… веника боюсь!

— Пойдешь, — довольно пообещал Илья. — И веником получишь. И меня попаришь, я научу. Это не больно, глупая. А не пойдешь сама — устрою сессию, разложу там на лавке, надергаю прутьев из того же веника… И тогда будет больно.

Он шутил, и Кира поняла, что это шутка. Засмеялась, положила руки ему на талию, привстала на цыпочки и потянулась за поцелуем. И Илья, привыкший сам проявлять инициативу, не рассердился и не разочаровал — поцеловал, прикусывая губу, а потом развернул Киру к двери и легонько шлепнул по попе.

— В баню, живо!

— Да, мой господин, — хихикнула Кира и побежала одеваться.

Глава 37

Обычно Кира долго приходила в себя после общения с матерью. Вначале она заставляла себя быть терпеливой, потом погружалась в какое-то ватное оцепенение. Плакала исключительно наедине с собой, и уже после наваливалась тоска, когда хоть волком вой, ничего не помогает. Выбиралась из этого состояния сама, заставляла себя учиться или бродила по старым московским переулкам, а до переезда — по питерским.

На этот раз все было иначе. Сессия в поезде словно перевернула что-то внутри, очистила, обновила. Илья даже не представлял себе, насколько близка она была к тому, чтобы пойти на попятный. Кире казалось, она умрет от стыда, порой даже дыхание перехватывало, но переступая через стыд, справляясь с очередным испытанием, она ощущала что-то необыкновенное. Восторг, легкость, воздушность. Ее чувства обострились, и происходящее заставило ее испытать ни с чем не сравнимое удовольствие.

А наутро сплин как рукой сняло. Хотелось жить и радоваться жизни. Илья не обещал ей длительных отношений, но Кира решила не думать о том, что будет «потом». «Потом» — это нескоро. А в ближайшие дни, часы и минуты они будут вместе.