Нахимов. Гений морских баталий

Понимал Хрулев и другое: Камчатский люнет, сильно выдававшийся вперед из линии укреплений, очень беспокоил французов. И то, что у них не получилось сейчас, могло получиться очень скоро – ибо неприятель упорно и споро приближался к люнету траншеями.

Дабы предотвратить потерю укрепления, необходима была вылазка, в ходе которой надлежало разрушить все земляные работы неприятеля. И Хрулев назначил ее на вечер 10 марта. Вечера и ночи стояли лунные, и дабы действие его людей происходило не на глазах у противника, Хрулев приказал начинать не ранее 11 часов вечера, когда скроется луна.

В отряд, должный выполнить это дело, генерал назначил 9 батальонов из состава полков Камчатского, Волынского, Днепровского, Углицкого, 20-го и 44-го флотских экипажей, всего до 5 тысяч человек.

Атака русских батальонов началась в тот момент, когда луна, как и было задумано, клонилась к горизонту. Хрулев двинул на правый фланг французов батальон Камчатского егерского полка, а на левый – батальон днепровцев. В ответ раздался сильный артиллерийский и штуцерный огонь. Но это не остановило атакующих.

Рассыпавшись в цепи и построившись в ротные колонны, русские батальоны без выстрелов штыками выковырнули французов из ложементов, которые те отбили у камчатцев часа три назад. Теперь пришло время отдавать долги.

Французы отступили к себе в траншеи и оттуда повели огонь. Однако это продолжалось недолго – их вытеснили отсюда весьма скоро. Аж за вторую их линию.

Во все время боя Хрулев находился впереди левого фланга Камчатского укрепления. Здесь находился мозговой центр боя. Один из участников дела 10 марта позднее напишет: «Более пятнадцати лет знаю я этого генерала. С самого начала службы моей был я с ним в одной батарее; но тогда я знал его только, как лихого и веселого собеседника. Позже судьба привела меня служить под его командой; тогда я увидел в нем одного из лучших знатоков артиллерийского дела. Во время Венгерской кампании я находился при нем за офицера Генерального штаба – отважнее его не было тогда в армии партизана (имеются в виду партизанские отряды из регулярных воинских соединений, аналогичных тем, что создавались в 1812 г. по приказу Кутузова. – ). Генералом я видел его теперь в первый раз и в первый раз оценил его вполне. Я был поражен, найдя в этом лихом партизане, каким я до сих пор считал его настоящие таланты генерала: хладнокровие, дельную быстроту в распоряжениях в критический момент, уменье двигать рассеянные по полю батальоны в самом жару дела и ночью, уменье сохранять в войсках порядок, воодушевлять их, и доводить солдат почти до восторженного состояния. Всему этому не научит опытность: для этого необходимо врожденное военное дарование – нужна внутренняя искра».

Эта искра была, как и ясное осознание внутренней динамики боя.

Бой, в котором кроме имени Хрулева прославилось и имя иеромонаха Иоанникия Савинова, завершился так, как завершаются подобные бои, – русский отряд с лихвой выполнил задачу, возложенную на него генералом.

Иеромонаху посвятит несколько поэтических строк скромный бытописатель подвигов Севастополя, вовек оставшийся неизвестным:

Русь за тебя стонала!
Один ты был за всех измученный боец…
Святыня наших слез! Чья кровь не закипала,
Когда ты надевал страдальческий венец!
По всей Руси святой был каждый храм убогий
Молитвой за тебя народной потрясал!

К этому времени отец Иоанникий состоял на пастырской службе в 45-м флотском экипаже. Что не помешало ему отличиться и в сухопутной баталии, связав воедино своим ратным служением две севастопольские стихии, как делали это многие, сражавшиеся и умиравшие рядом с ним.

Ранее подвиги этого военного пастыря находили себе место на страницах всех исторических трудов, посвященных Севастопольской обороне. Потом сие оказалось сначала под запретом, позднее – под спудом беспамятства. Прочтем же наконец неизвестные нам строки о мужестве и доблести предков, вряд ли думавших, что потомки так отнесутся к их могилам и их именам…

Некогда – еще до 1853 г. – отец Иоанникий был иеродиаконом в скиту, но война призывает под свои знамена всех, не разбирая, кем ты был в той, нереальной сейчас, мирной жизни. И отец Савинов стал военным священником флотского экипажа.

В Севастополе русские моряки дрались и на суше – и их пастырь был везде рядом с ними, а иногда и впереди них. Как случилось это в ночь с 10 на 11 марта 1855 г. (ровно – день в день – через год после подвига отца Иоанна Пятибокова на Дунайском театре военных действий).

К этому времени бои под Севастополем велись уже долгие месяцы, и защитники его изнемогали, перемалывая все новые и новые орды свежего неприятеля. Враг все ближе и ближе подбирался к русским позициям, и сдерживать его становилось все труднее. Но сдерживали, переходя зачастую и в контратаки.