Находка для шпиона

В таких рассуждениях Маня проторчала у соседнего подъезда больше часа. Но никто, даже отдаленно напоминавший Наташу, из подъезда не вышел. Тогда Маня решилась. Она дождалась, когда к подъезду подошла женщина с сумкой, из которой торчали куриные лапы, и бросилась туда. Вместе с женщиной вошла в подъезд и решительно направилась к лифту. Женщина с курами поднялась на пятый этаж, а Маня, разумеется, на тринадцатый. И уткнулась в крашенную серой краской железную дверь, по обеим сторонам которой имелось по три звонка. «Ага, значит, тут шесть квартир», — сообразила Маня. Напротив железной двери располагалась стеклянная, двустворчатая, она вела к мусоропроводу, а за нею еще одна, на балкон. Маня вышла на балкон и поняла, что он служит переходом к лестнице. Из-за железной двери вдруг послышался громкий собачий лай. Маня тотчас же присела на корточки. Не нужно, чтобы кто-то ее тут увидел. Но зато она отлично видела все, что происходит на площадке. Железная дверь открылась, но, вопреки ожиданиям, собака не появилась, она продолжала лаять, видимо, у себя в квартире, а на площадку вышла молодая женщина в джинсах и красной футболке, с мешком мусора в руках. Маня сразу заметила родинку над верхней губой. Она! Девочка пригнулась низко-низко и, лишь услыхав, как повернулся замок в железной двери, позволила себе распрямиться. Никаких сомнений — это Наташа! Все! Надо уносить ноги! Маня сбежала по лестнице на двенадцатый этаж и вызвала лифт. Сердце у нее отчаянно билось. Как-никак она глядела в лицо матерой преступнице и при этом была совершенно одна. Но, похоже, Наташа никуда сбегать не собирается. И не слишком-то напугана. Иначе попросила бы Маргариту вынести мусор, чтобы лишний раз не выходить из квартиры. Что ж, это к лучшему. И Маня сломя голову понеслась к метро, чрезвычайно довольная собой.

А вот у Гошки с Лехой и девчонок день не задался. С утра они напрасно три часа прождали Виталия Антоновича, но он так и не появился.

— Мы его наверняка упустили, — сокрушенно сказала Ксюша. — Проворонили как последние идиоты.

— Я же говорил — надо встать пораньше, — ворчал Леха.

— Но мы и так ни свет ни заря из дому вышли, — сказала Саша, — хорошо еще, что мама опять на съемки уехала, а то и вовсе бы не вырваться.

— Да вообще-то это все фигня, — заметил вдруг Гошка. — Какое наше собачье дело, чем, как и с кем занимается этот тип. В конце концов, пусть гуляет. Рано или поздно его поймают. Так не все ли нам равно — рано или поздно?

— Но мы же знаем, что он преступник! — воскликнула Ксюша.

— Ну и фиг с ним, а я замерз!

— Гошка, я тебя не узнаю! — закричала Ксюша.

— Я, может, сам себя не узнаю! Ну и что с того? Вы как хотите, а я иду домой.

Ксюша внимательно посмотрела на Гошку.

— Кажется, ты заболел. Саш, посмотри, у него, по-моему, температура.

— Да ничего подобного! — отмахнулся Гошка. — Просто мне все надоело.

Но Саша протянула руку и пощупала Гошкин лоб.

— Да, конечно, у тебя температура! Идемте, его надо уложить и дать аспирин.

— Гошка, у тебя есть аспирин? — поинтересовалась Ксюша.

— Наверное, есть, — вяло отозвался Гошка. Он даже не отреагировал на Сашино прикосновение. Ему и впрямь было худо.

Через двадцать минут он уже лежал на диване, накрытый пледом, и пил шипучий аспирин.

— Гоша, надо позвонить твоей маме, — сказала Саша не терпящим возражений тоном. — Если мы этого не сделаем, она рассердится.

— Не надо, — слабо запротестовал Гошка.

— Надо!

И Саша позвонила Юлии Александровне в мастерскую.

— Юлия Александровна? Здравствуйте, это Саша Малыгина говорит. Вы знаете, Гоша заболел, у него высокая температура. Мы дали ему аспирин. Я думаю, вам надо это знать.

— Сашенькая, милая, спасибо! Ты побудешь с ним до моего возвращения?

— Ну, конечно, но я тут не одна. Еще Ксюша и Леха…

— Я буду минут через сорок! — пообещала Юлия Александровна. — Сашенька, пожалуйста, сделай ему чашку чаю с лимоном, да побольше, и заставь выпить. Ему сейчас надо много пить.

— Хорошо, — сказала Саша и тут же отправилась на кухню.

Гошку так трясло, что он почти ничего не соображал.

— Ксюха, а ты тоже хочешь все бросить? — шепотом спросил Леха.

— Нет, конечно, — покачала головой Ксюша. — Гошка заболел, но мы-то здоровы. В котором часу этот тип обычно вечером собаку выгуливает?

— Примерно в полдевятого. Но что толку следить, как он с собакой таскается? Зряшное дело.

— Почему зряшное? А если он опять к автомату попрется?

— Вообще-то да.

Тут в комнату вернулась Саша с большой кружкой чаю.

— Гоша, пожалуйста, выпей, — попросила она.

Гошка открыл глаза. Над ним склонялась Саша, ласковая, заботливая, она что-то говорила, потом села на краешек дивана. И даже поднесла к его губам чайную ложку с чаем.

— Выпей, Гоша, выпей обязательно, твоя мама велела.

— Ну, Сашка, ты просто настоящая сестра милосердия! — засмеялась Ксюша.

— Чем ржать, помогли бы лучше, — потребовала Саша.

— Девки, а вы вообще-то подальше держитесь, заразиться недолго, — предостерег Леха.

— Эх ты, — презрительно скривила губы Саша, — друг называется.