Накопление капитала

Это все. И Гильфердинг следовательно усмотрел в марксовом анализе накопления единственно только основу для решения проблемы кризисов и нашел ее именно в том, что математические схемы показывают те пропорции, при соблюдении которых возможно беспрепятственное накопление. Отсюда Гильфердинг выводит два заключения:

1. Кризисы возникают исключительно только от диспропорциональности. Этим самым он низвергает в преисподнюю, „насколько нам известно, принятую всеми ортодоксальными марксистами обоснованную Марксом теорию кризисов“ от „недопотребления“, но зато перенимает отвергнутую Каутским в качестве ревизионистской ереси теорию кризисов Туган-Барановского, следуя которой он последовательно доходит до утверждения „жалкого человека“ Сэя, что всеобщее перепроизводство невозможно.

2. Если отвлечься от кризисов как периодических нарушений, вытекающих из недостаточной пропорциональности, то капиталистическое накопление может путем постоянного „расширения“ протекать (в обществе, состоящем только из капиталистов и рабочих) безгранично, пока это только позволяют соответствующие данному времени производительные силы. Этим Гильфердинг опять-таки буквально повторяет Тугана, столь беспощадно разбитого Каутским.

Итак, проблемы накопления, если отвлечься от кризисов, для Гильфердинга не существует, ибо „схемы показывают“, что возможно „всякое“ безграничное „расширение“, т. е. что вместе с производством возрастает и сбыт. О бауэровской границе прироста населения и здесь — ни следа и никакого намека на то, чтобы такая теория была нужна.

И наконец даже для самого Бауэра его теперешняя теория является совершенно новым открытием.

В 1904 г., значит, уже после спора между Каутским и Туган-Барановским, он впервые рассматривал в двух статьях „Neue Zeit“ специально теорию кризисов в свете теории Маркса. В этих статьях он сам заявляет, что намерен в первый раз дать связное изложение этой теории. И он сводит кризисы — используя при этом одно из утверждений второго тома „Капитала“, которое пытается объяснить десятилетний цикл современной промышленности — главным образом особенной формой обращения основного капитала. Бауэр ни одного слова не упоминает здесь о фундаментальном значении отношения между размером производства и ростом населения. Вся бауэровская теория — „тенденция приспособления к росту населения“, которая должна теперь объяснить и кризисы, и высокую конъюнктуру, и накопление, и международную эмиграцию капитала из страны в страну, и наконец империализм — тот всемогущий закон, который приводит в движение весь механизм капиталистического производства и „автоматически его регулирует“, — для Бауэра, как и для остального мира, вовсе не существовал! Теперь, в возражениях против моей книги, внезапно всплывает, появляется ad hoc, неведомо откуда, та основная теория, которая только и дает „безупречную основу“ для марксовых схем, и все для того, чтобы решить проблему, которой ведь как будто вовсе не существует!

Что же говорить после этого об остальных „специалистах“? Сведем теперь к нескольким положениям то, что было сказано.

1. По мнению Экштейна и Гильфердинга (как и по Паннекуку), вообще не существует никакой проблемы накопления капитала. Все ясно, все само собой разумеется, все „показывают“ марксовы схемы. Только моя полная неспособность понять схемы может объяснить мою критику этих схем. По Бауэру, приведенные Марксом цифры „выбраны произвольно и не свободны от противоречий“. Только он, Бауэр, нашел теперь „подходящую иллюстрацию для хода мысли Маркса“ и составил схему, свободную от произвольных моментов.

2. По мнению Экштейна и редакции „Vorwarts'a“, моя книга, как не имеющая никакой ценности, должна быть „отвергнута“: по мнению маленького „специалиста“ из „Frankfruter Volksstimme“ (1 февраля 1913 г.), она даже „в высшей степени вредна“. По мнению Бауэра, „в неверном объяснении все же есть зерно истины“: оно указывает на границы накопления капитала[349].

3. По мнению Экштейна и „Vorwarts'a“, моя книга не имеет ничего общего с империализмом: „вообще книга имеет так мало общего с явлениями пульсирующей в настоящее время хозяйственной жизни, что она с таким же успехом могла бы быть написана 20 и более лет тому назад“. По мнению Бауэра, мое исследование вскрывает, правда, „не единственный“, „но по существу один из корней империализма“ (l. с., стр. 874), что для такой маленькой персоны, как я, является уже приличным достижением.