Наковальня

Широкий стол, отделяющий его от Чуен, не позволял им прикоснуться друг к другу. Конечно, закон запрещает возводить барьеры между заключенным и его гостем, но не существует закона против липкой полосы в центре стола, через которую ничто не может проскользнуть. Статуты о неприкосновенности частной жизни также гарантируют, что никто не будет подслушивать их разговор, да только кто этому поверит? Неделю назад Чуен, возможно, и поверила бы.

Но теперь — нет.

— Я хочу, чтобы ты сходила… — Голос Изеки был как глина. — Я хочу попросить тебя… или кого-нибудь из остальных… вы не присмотрите за моим братом и… Айшей?

— Да, конечно, — натянуто ответила Чуен.

— Знаешь… они все еще сидят в этом чертовом отеле и… наверное, боятся. Просто последи, чтобы они вернулись домой.

— Я прослежу, чтобы они вернулись домой. Изеки потер пальцем крышку стола.

— Они… я цурзешникам сказал, что Исаао… что он ничего не знал об этом, ни о чем не знал. Не знал…

— Конечно, не знал…

— Он только сделал то, о чем я его просил. Он не знал. Чуен поняла, что Изеки повторяет одно и то же не столько для нее, сколько для невидимых подслушивающих ушей.

— Я позабочусь об этом. Я прослежу, чтобы у них все было в порядке.

— Цурзовцы захотят побеседовать с ними, и кто-нибудь… я не хочу, чтобы они потеряли работу. Если можно что-нибудь сделать.

— Я обещаю.

— Мы продырявили все двери в офисе их босса.

— Я обещаю.

Больше Изеки ничего не говорил и не смотрел на Чуен. Тени пробегали по его осунувшемуся лицу, словно он вспоминал… те ужасы. Чуен не уходила. События двух последних ночей прокручивались перед ее мысленным взором. Мимолетный спазм гнева сотряс ее, но он был направлен не на Изеки. Женщина хотела многое сказать ему, но что-то ее удерживало.

— Изеки… Хитедоро, — нерешительно проговорила Чуен. Он не реагировал. «Ты спас нам жизнь, и я… я просто хотела поблагодарить тебя, — мысленно начала она, — я просто хотела сказать спасибо».

«Я знаю, — представила Чуен его мысленный ответ. — Все в порядке».

Она не сказала:

«Еще я хотела… извиниться. Я говорила тебе некоторые вещи… Я не хотела их говорить».

«Хотела-хотела», — не улыбнулся он. Она не покачала головой.

«Я знаю, это так выглядит. Я хотела, да. Я просто… сожалею».

Он не ответил:

«Я тоже. Я тоже наговорил тебе грубостей. Извини. Ты и твои Сестры — я всегда вас терпеть не мог. Прости, что мне пришлось сделать то, что я сделал».

«Ничего. Все в порядке».

Ничто из этого не было сказано. Они просто сидели в неловкой тишине, думая друг 6 друге. Наконец Чуен встала, негодуя на его молчание и собственную неспособность выразить свои чувства к нему. Ну, его брат в этом не виноват, и она сделает, что обещала.

— Счастливо, — сухо попрощалась Чуен.

Хитедоро отсутствующе кивнул и не сдвинулся с места, когда дверь за Чуен закрылась. А она вдруг подумала: «Впервые в жизни Изеки сидит в камере без Окон».

Они ехали в молчании. Клаудиа Эрнст отказалась сопровождать его, так что Габриел остался наедине со своей экс-похитительницей. Она поставила управление на автоматику и села лицом к землянину, старательно избегая его взгляда. Габриел попробовал мягко поддеть ее, но безрезультатно. Видно, ее словарный запас исчерпался еще в прошлый раз фразами: «Садись», «Выходи» и «Скажи нам, где он, а не то…»

Итак, они ехали в молчании, и у Габриела было время поразмышлять. Было очевидно, что его свобода временная и останется свободой, только пока он будет полезен — то есть еще час или два. Однако что-то опять не состыковывалось. Как и его нынешняя спутница, Клаудиа Эрнст представляет «Кьярские Предприятия 99», а значит, ее угрозы подкреплены авторитетом второго самого могущественного транссистемного конгломерата в Кьяре. Это солидная гора мускулов, но достаточно ли их, чтобы освободить Габриела? Нет. Где-то во всем этом по-прежнему не хватало жизненно важного куска.

Подвесная машина остановилась перед огромным, расположенным ярусами зданием. Его венчал купол, чересчур затейливый даже по кьярским меркам. «Кьярские Предприятия 99» связывают сегодня с вашим завтра!» — светилось над входом, слегка мерцая, чтобы привлечь невольный взгляд каждого человека, проходящего мимо здания. Все так же молча спутница Габриела провела его внутрь, мимо секретарши, и жестом указала на открытую дверь. Это оказался частный лифт на верхний этаж.

Сама она в лифт не вошла. Но когда двери закрывались, женщина наконец-то заговорила, проронив с безрадостной угрозой:

— Наслаждайся, пока едешь вверх. Когда будешь спускаться, мы, возможно, встретимся.