Налле Лапсон

– Парень, – сказал он другому дядьке, – да что ты понимаешь в охоте! Я стрелял львов в Африке, я стрелял медведей в дебрях Лапландии. А знаешь, что важнее всего, когда охотишься на крупную дичь? Метко стрелять, конечно, но главное – выдержка. Парень, видел бы ты, как я усмиряю их силой взгляда! Зверюга все ближе, ближе – а я стою не дрогнув. Властным взглядом я удерживаю его от нападения, и… что это там, глянь-ка, Ка… Карлс-с-сон, к-к-то это там… СПАСИТЕ… ПОМОГИТЕ… ПО-МО-ГИ-ТЕ…

При виде Налле Лапсона храбрый охотник перепугался до смерти. Весь побелев (не считая носа, конечно), он задрожал и затрясся, и вдруг одним прыжком заскочил на багажную полку, свернулся там калачиком и натянул сверху пальто.

Налле Лапсон засмеялся – уж больно нелепое это было зрелище.

Другой дядька тоже, видимо, напугался как следует, но ограничился тем, что забился в угол купе.

– Извините за беспокойство, – сказал Налле Лапсон и пошел дальше.

Люди оказались один чудней другого. Едва они замечали Налле Лапсона, как вид у них делался испуганный и жалкий.

У всех, кроме девочки, которую он повстречал в коридоре.

Глава третья Я генеральный директор!

– Привет, – сказала девочка и протянула руку. – Ты кто?

У нее были добрые и веселые глаза и платье в белую и красную клетку.

– Привет, – ответил Налле Лапсон и протянул ей лапу. – Меня зовут Налле Лапсон, и я вообще-то ищу мою маму.

– А меня Лотта, – сказала девочка, – и я вообще-то еду одна.

– А это вообще-то что такое? – спросил Налле Лапсон.

– Ты о чем? – не поняла Лотта.

– Ну вот это, что едет и везет, – сказал Налле Лапсон. – Как оно называется?

– А, ты про поезд, – засмеялась Лотта. – Что ли никогда на поезде не ездил?

– Да что-то не припомню, – смутился Налле Лапсон. – Вообще-то я живу в лесу, а там поезда ходят не то чтобы часто.

– А твоя мама тоже едет на этом поезде? – спросила Лотта.

– Вряд ли, – сказал Налле Лапсон. – Я вообще не знаю, где она. Вроде бы пошла за едой для меня, да так и не вернулась. – И он зажмурил глаза.

– А я как раз иду в вагон-ресторан, – сказала Лотта.

– А что это? – спросил Налле Лапсон. – Его едят?

– Нет, это в нем едят, – объяснила Лотта. – Такой вагон, где дают еду. Пойдешь со мной? Вдвоем гораздо веселее!

– Еще бы! – обрадовался Налле Лапсон. – Я страшно проголодался.

И Налле Лапсон отправился вместе с Лоттой в вагон-ресторан.

За столиком на четверых уже сидело двое мужчин, очень разных. У одного был страшно важный вид и кислая физиономия, зато другой прямо сиял от радости.

– Простите, у вас свободно? – спросила Лотта и вежливо присела в книксене.

Кислый увидел Налле Лапсона и вздрогнул. А радостный просиял.

– Занято, – злобно прошипел кислый.

– Вот еще, – отозвался радостный. – Тут свободно как никогда. Усаживайтесь на здоровье!

Тут как раз подошел официант.

– Так здесь свободно или занято? – напрямик спросила Лотта.

– Вообще-то свободно, – ответил официант. – Только тут не положено, – он указал на Налле Лапсона.

– Значит, положено здесь. – И Налле Лапсон забрался на стул рядом с радостным мужчиной.

Лотта села напротив, рядом с кислым.

– А неплохая компания подобралась, – обрадовался радостный и шевельнул ушами: у него это здорово получалось. – Не так ли, господин начальник?

– Я вам не начальник, – высокомерно процедил кислый. – Я генеральный директор.

– Как красиво! – восхищенно вздохнул Налле Лапсон.

– А я простой трубач, – сказал радостный. – Сыграть вам что-нибудь веселенькое?

Не дожидаясь ответа, он залез под стол, вытащил оттуда сверкающую золотом трубу и продудел на ней торжественные фанфары.

Глава четвертая Дегенеральным ректором разит!

В ресторане началось столпотворение. Генеральный директор зажал руками уши, один коммивояжер опрокинул бокал с пивом, важная пожилая дама стала звать полицию, а толстый бакалейщик свалился со стула на пол и засучил ногами.

Примчался запыхавшийся официант.

– Это недопустимо, – выдохнул он. – Кто тут трубил? Медведь?

– Да, это он! – с жаром подтвердил генеральный директор.

Налле Лапсон поднял на него серьезные глаза. Ну зачем врать?

«Может, это и называется “никакой культуры”? – подумал он. – Когда говорят неправду?»

– Это я трубил! – признался радостный трубач. – Потому что мы тут все за столиком проголодались. И заждались еды.

Официант раздал всем по меню.

– Попрошу кислого молока, – с кислой миной попросил генеральный директор. – С корицей, сухариком и двумя корочками хлеба. Потом вареное яйцо, и чтобы варилось ровно четыре с половиной минуты и ни секундой больше или меньше. Большую чашку кофе, четыре куска сахару, сливки и сдобную булочку без крема.

«До чего это непросто – есть в вагоне-ресторане», – думал Налле Лапсон, вертя в лапах меню.

– Мне, пожалуйста, хлеб с маслом, яйцо и кофе, – сказал трубач и пошевелил ушами.

– Если можно, хлеб с маслом, яйцо и какао, – сказала Лотта.

– А вам что угодно, сударь? – спросил официант.

Налле Лапсон поднял на него глаза.

– Мне-то? – сказал он. – Так. А что у вас есть?

– Все стоит в меню, – ехидно заметил официант.