Наложница драконьего триумвирата

Его глаза превратились в засасывающие меня воронки. Одним движением расстегнув ширинку брюк, он не дал мне ни капли времени на отдых и сразу же вонзил в меня свой член. Я выгнулась, закусив губу, но Дэйдалос схватил меня за лицо и, сдавив, повернул на себя. Впившись в мой рот жадным поцелуем, он насиловал меня языком не меньше, чем пальцами и членом.

– Руки! – удалось простонать мне. – Развяжи.

– Устала? – ядовито прошипел он, вонзаясь в меня с такой яростью, что стол под нами задвигался по полу.

– Развяжи, – повторила я.

Дэйдалос закинул руку за мою голову, дернул за веревку, и я смогла обнять его широкие, покрытые липкой пленкой пота плечи. Ногами обвив его бедра, я вросла в него, присосалась пиявкой, негласно просящей добавки.

– Только не останавливайся, – шептала я сквозь гадские поцелуи, глуша в себе желание укусить его. – Хочу тебя… всего…

В какой-то момент ловко перевернувшись, Дэйдалос лег на спину и усадил меня на себя. Я ногтями провела по его мускулистой груди и наткнулась на мелкий, почти незаметный шрам. Дракона может убить только дракон. Так же, как и покалечить. На драконе бесследно заживают любые раны, кроме тех, что нанесены другим драконом. Значит, у Дэйдалоса были стычки. Ничего удивительного, с его-то нравом.

Вновь посмотрев в его глаза, я задвигала бедрами: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вскоре меня было не остановить. Я насыщалась тем, сколько энергии получала от слияния с сильным огненным драконом. Я сама становилась сильнее, увереннее. Во мне рос жар, шариками прокатывающийся по всему телу и взрывающийся в самых чувствительных точках. Я управляла Дэйдалосом: я положила его ладони на свои налившиеся желанием груди; я, наклоняясь, целовала и кусала его губы; я осыпала поцелуями его торс и посасывала его пальцы. А когда пришло время ему извергнуть семя, послушно спустилась со стола, встала на колени перед здоровым, крепким мужчиной и продолжила удовлетворять его ртом. Одной рукой массируя его яички, другой вцепившись в его бедро, я заглатывала огромный, скользкий член, утратив остатки стыда. Рука Дэйдалоса все яростнее давила на мой затылок, все туже наматывала мои волосы и сжимала их в кулаке. А под конец он до упора вошел в мою глотку, пульсируя и орошая мое горло и пищевод горячим семенем. Дрожа и рыча сквозь стиснутые зубы, он спустил последнюю капельку на мой язык и только после этого отпустил.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя более грязной, как в тот момент.

Дэйдалос схватил меня под мышку, рывком поднял над полом и толкнул к дивану. Я рухнула на него без сил и молча следила, как Черный дракон натягивает и застегивает свои сползшие на колени брюки. Он был в бешенстве из-за неоправданных ожиданий. Я выстояла. Не заплакала, не попросила пощады. Похоже, Дэйдалос привык, что перед ним все пресмыкаются.

– Будет одеяло твоему другу! – сухо сказал он мне на прощание и ушел.

Я сглотнула душащий меня ком и поглубже вдохнула, чтобы не разреветься. Не самое время лить слезы. Мне хотелось поскорее отмыться от пота и запаха Дэйдалоса, хорошо прополоскать рот и постараться забыть, чего мне стоило расплатиться за собственную ошибку.

Но мне не посчастливилось даже отдохнуть. Потому что в библиотеку ввалились развеселые Аарин и Рант. Подойдя к дивану, они окинули меня похотливыми взглядами, и, Аарин, облизнувшись, сказал:

– Наша очередь, детка.

Не знающие сострадания, привыкшие брать силой, самовлюбленные и циничные, они удобно устроились с двух сторон от меня и вывалили из брюк свою гордость – два здоровенных члена, довершающих их атлетическое телосложение. Толком не отдышавшись, я покорно села, напрасно надеясь на их понимание. Они подошли вплотную – так, что головки их эрегированных органов едва не касались моих щек.

– Не стесняйся, женушка, – улыбнулся Рант, проведя членом по моим губам. – И ни в чем себе не отказывай.

Мой отказ сулил бы наказание. На мне они уже не отыграются, если только убьют. А вот Коул пострадает. Теперь я марионетка в руках этих бессердечных кукловодов. И я буду вылизывать им пятки, если они пожелают, только бы сохранить жизнь другу.

Напоминая себе, что утром начнется новый день, я сомкнула пальцы на членах и принялась их массировать, аккуратно водя по всей их длине. Аарин и Рант довольно застонали. Я языком прошлась сначала по одной головке, затем по другой, а после начала сосать: поочередно, дерзко, до неприличия ненасытно, но в то же время расчетливо. Я разрешала драконам хватать меня за волосы и вертеть моей головой так, как им хочется, сминать мои груди до звенящей в ушах боли, делить меня между собой, как последнюю потаскуху.