Наложница тирана (СИ)

За несколько часов до отплытия, пока корабли загружали последними припасами, Алекса оделась в северную одежду. Она надела мужские порты с кожаными подкладками, белую рубаху, поверх которой шла кожаная куртка со шнурами на груди и пристегнула ремень с ножнами для шпаги, изготовленной специально для шпаги. На груди у неё красовалась кобура с двумя заряженными пистолями, а в двух небольших мешочках, лежащих в задних карманах порт, были запасные пули и порох.

Оставалось решить ещё один вопрос, поэтому Алекса, поправляя не слишком удобную одежду, вернулась в поселение и постучалась в дверь дома, стоящего на небольшом пригорке. Эту постройку возводили всем поселением, когда стало понятно, что для уважаемого историка Ивана и его беременной женщины Жасмин нужен нормальный дом. Дом построили за неделю, а все необходимое собрали всем поселком.

Постучав ещё раз, Алекса услышала шаги за дверью. Через мгновение ей открыл Иван, одетый только в белые порты и расшнурованную рубаху. Он вел себя достаточно отстранено, словно никуда не собирался.

— Почему ты ещё не одет? — нахмурилась Алекса. — Корабли уже готовы к отплытию. Долго вас ещё…

— Зайди, Алекса, — сдержанно промолвил Иван, приглашая белокурую красавицу в дом.

Она вошла и сразу с порога направилась в соседнюю комнату, где в маленькой кроватке с высокими спинками спал Сережа, а рядом с ним, сидя на краю просторной постели, была Жасмин. Мачеха тоже была одета в обычный халат, видимо, только что проснувшись. Двухлетний Сережа крепко спал, посасывая большой палец.

— Вы остаетесь? — догадалась Алекса.

— Да, дочка, — улыбаясь, прошептала Жасмин, глядящая на сына. — Мы никуда не поедем. Я потеряла всех своих детей, на которых молилась и надеялась. Хватит с меня боли, страданий и сожалений. Тобис, если он ещё жив, стал совсем взрослым и ему не нужна мать. Сына императора мне не спасти, а Лара…. Что ж, девочка станет прекрасной наложницей. Но всё же я верю, что Орлан сдержал данное слово и спас мою дочку из лап наложниц. Теперь я хочу прожить остаток жизни рядом с любимым мужчиной и сыном. Алекса… — Она заплакала и стала в спешке вытирать слезы. — Я не хочу никого терять. Я устала хоронить мужей и детей. Дай мне просто пожить, ладно?

Алекса улыбнулась и вышла из спальни. Она подошла к Ивану, стоящему у двери, положила руку на плечо и одобрительно кивнула.

— Береги мою мать, историк, — потребовала она. — Если с ней что-нибудь случиться, из могилы достану, но отомщу.

— Удачи тебе, Предвестница, — промолвил Иван. — Пусть Боги присмотрят за тобой.

— Всевышние силы присматривают за всеми нами, — улыбнулась Алекса. — Прощайте.

Выйдя на улицу, она глотнула свежего воздуха, расправила плечи и без лишних слов направилась в сторону порта. Она почувствовала радость и облегчение оттого, что мачеха Жасмин нашла своё место в этом большом, необъятном мире. Женщина заслужила счастье и Алекса не вправе была мешать. И раз Жасмин не нужна месть, оставалось сделать все самостоятельно. Алекса к этому готовилась много лет и не собиралась отступать. Эта месть свершиться, даже если она останется совершенно одна. Помолившись за Сережу, Жасмин и Ивана, Алекса улыбнулась и забралась на лодку, на которой несколько суровых северян отчалили и поплыли к Забытой Мелодии.

***

До боли знакомая каюта капитана мало чем отличалась от того, что Алекса видела восемь лет назад. Всё тот же орган, на котором любит играть Бьорн, хорошо знакомая просторная постель, где они спали вместе, обнимаясь и укутываясь шкурами, чтобы не замерзнуть холодными ночами. Даже вид из окна запомнился тем, что Алекса увидела, когда приплыла в город Шадаш. Разница была только в том, что золотые барханы песка сменились красочными лесами, расцветающими в конце весны, а на постели была милая Офелия, дочка, родившаяся несколько лет назад в этой империи.

Офелия сидела на кровати с гребешком в руках, тщательно и с особым вниманием расчесывая свои белокурые волосы, плавно расплывающиеся по спине и плечам. Этому девочка научила матушка, которая всегда придавала много значения прическе. Бросив походную сумку на кровать, Алекса решила наверстать упущенное время и села на край. Она вытащила из сумки деревянный сундучок, в котором хранила всю косметику, открыла его и положила рядом с дочерью.

— Что это? — недоверчиво буркнула Офелия, глядя на мамины вещи.

— Моя косметика, — ответила Алекса. — Когда мне было восемь лет, нянечка начала учить сестрицу использовать все эти вещи, делающие женщин намного красивее и привлекательнее. Я тоже стала учиться вместе с Карлой, а раз уж у нас впереди долгое путешествие, думаю, что пришло время научить и тебя.

Офелия взяла из сундучка железную баночку, открыла крышку и увидела черную мазь, очень похожую на сажу из печки.