Наложница Властелина Черной Пустыни (СИ)

— Да… Очень… — простонала она. На ее бледных щеках выступил румянец, пальцы комкали простыни. Ее стон пронзил Дари вспышкой ослепительного желания и он склонился к ее влажным лепесткам, чтобы ласкать ее дальше. Гладить пальцами, чтобы она выгибала спину, дразнить кончиком языка, накрывать горячим ртом.

Он хотел еще и еще, а она…

— Дари… — простонала Эйна. — Я больше не могу…

Он сначала даже не понял, чего она хочет, потому что наслаждался ее вкусом и запахом, но поднял голову и увидел, что ее пальцы ласкают ее грудь, непроизвольно, словно природа ей подсказала, как и что надо делать.

Она была на грани, на самой грани, и он подался вперед, впиваясь ртом в ее рот, растрепывая ее волосы. Ее губы были невероятно вкусными, но не вкуснее ее лона.

Она обняла его, прижимаясь сильнее и явно желая… Желая его внутри!

Он не выдержал. Сладость сладостью, а это было выше его сил. Дари накрыл Эйну своим телом, резко развел ее колени, срывая все пломбы, которыми запечатывал свое желание, прикусил ее язык и резко пронзил ее своим стволом. Сразу на всю длину. Он вошел целиком, мягко, как по маслу, потому что текла она совершенно невообразимо. Эйна вскрикнула, впилась пальцами в его плечи.

Дари старался быть нежным, даже остановился, чтобы дать ей привыкнуть к своей длине. Это было даже больно для него, сдерживаться не было никаких сил. Но нитарийка вновь удивила его. Вытащив ноги из-под полы платья, она закинула их ему на пояс и подтянулась, вынуждая его двинуться до конца, войти в нее.

Он хотел бы трахать ее как дикий зверь… а она хотела того же.

Он целовал ее, кусал губы, засасывал соски, а она откликалась и дрожала, дрожала, дрожала… а потом распахнула глаза и взглянула на него вдруг ясно и трезво.

И сказала:

— Трахни меня.

Дари сорвало. Как бешеного. Он зарычал, вторгаясь в ее лоно, вбивая себя внутрь. Он сжал кулаки, упираясь ими в простыни и принялся вдалбливаться в нее сразу в бешеном темпе толчков, которые отдавались во всем его теле взрывами. В глазах темнело, простреливало каждую мышцу, теснота ее внутренностей сводила с ума и Дари рычал под стоны и вскрики своей нитарийки, которая вдруг стиснула его орудие своими внутренностями и закричала во весь голос, на всю спальню, безумно, как та провинившаяся дева на плахе.

И он не выдержал тоже, толкнулся внутрь и взорвался.

Семя выплескивалось из него густыми струями, он наполнял свою Эйну до конца, до краев огненной лавой, все тело выкручивало и расслабляло и наоборот, когда он накачивал ее до упора собой.

Дари выдохнул все самые страшные ругательства, что выучил в пустыне.

Потому что ТАК хорошо ему никогда не было. Немудреный вроде бы ритуал плоти, но Эйна сделала его каким-то сумасшедшим колдовством.

Узкая, горячая, хлюпающая внутри.

Он бы с удовольствием остался в ней на всю ночь, но он знал, что он еще немного передохнет — и вся оставшаяся ночь подарит им двоим еще немало развлечений.

Маленькая нитарийка

Дари перенес меня на руках в бассейн и опустил на ступеньки, а сам сел напротив, глядя сияющими черными глазами. Он очень изменился. Он выглядел не как грозный повелитель всех земель вокруг и суровый жестокий воин. Он выглядел совсем молодо, как мальчишка, наконец получивший давно желаемую игрушку.

И кажется игрушке придется нелегко в эту ночь. Я была готова. После того, что он сделал со мной, я была готова.

Я льнула к его телу, горячему и сильному, ища у него защиты, и Дари давал мне эту защиту, хотя я совсем такого не ожидала. Крепкие руки держали меня, опуская в воду.

— Малышка моя… — сильные пальцы гладили по круди.

Так неожиданно было слушать из уст сурового воина, который без дрожи смотрит в глаза смерти это нежное «малышка». Словно его губы были не приспособлены для произнесения таких звуков, но он все равно произносил, ломая свою природу. Побеждая всех и себя тоже.

Я должна была не доверять ему, но не могла. Я видела, как он менялся. Как терпеливо и нежно ждал меня. Все было совсем не похоже на нашу первую ночь вместе.

— Что?.. — Я слабо улыбнулась, протягивая ему руки. Дари качнулся ко мне, обнял, вжимая голову в свою грудь. Он был немного напряжен, словно не испытал только что наслаждение. Теплый. Горячий. И снова возбужденный. Сколько же энергии в этом мужчине!

Я запрокинула лицо, глядя в его глаза. Теперь они не казались такими непроницаемо черными. В них было непривычное тепло.

Дари коснулся меня большими ладонями, провел по всему телу, слегка массируя, смывая водой все жидкости, попавшие на кожу.

Напряжение уходило из мышц, а под нежными, но сильными касаниями опустошалась и голова. Я смотрела на то, как внимательно разглядывает меня Дари, обмывая собственными руками и меня кидало в жар от воспоминаний о его порочном рте, ласкающем меня. А его руки тем временем дошли до живота и замедлились, перебираясь к лобку, где в ответ на его касания зарождалось тепло.

Склонившийся надо мной, предо мной самый могущественный человек в мире, чьи касания были осторожными и трепетными — это было слишком для меня. Я едва переживала охватывающие меня эмоции.