Нам идти дальше

Проект программы, написанный Владимиром Ильичем, назывался в переписке между редакторами «Искры» ради конспирации «проектом Фрея». Он начинался так: «Все быстрее развивается товарное производство в России, все более полное господство приобретает в ней капиталистический способ производства». Ясно говорилось о порождаемых русским капитализмом противоречиях и общественных бедствиях. Программа объявляла беспощадную войну самодержавию и эксплуататорским классам. И четко подчеркивалась обязательность диктатуры пролетариата — гегемона русской революции.

Сегодня Вера Ивановна получила от Георгия Валентиновича неприятное письмо. Он сообщал, что программа Фрея его не устраивает, он не может «признать ее». И были в письме еще таких два грозных словечка: «Неужели раскол?»

Мартову Вера Ивановна показала письмо.

От Юлия Осиповича об этом узнали Владимир Ильич и Надежда Константиновна. Положение все усложнялось.

— Володя! Сколько экземпляров твоей книги мы можем послать в Самару? — спросила Надежда Константиновна. — Я пишу Кржижановским.

— Хорошо бы хоть два.

Владимир Ильич, что-то обдумывая, ходил по комнате и шептал какие-то слова. Его книга «Что делать?» уже вышла в свгт, и разными способами ее рассылали в Россию вместе с очередными номерами «Искры». Теперь Владимир Ильич трудился над новой статьей: «Аграрная программа русской социал-демократии». На его столе лежало много книг о крестьянстве в России и листов, испещренных множеством пометок.

Он присел к столу и часа два работал.

Потом ему захотелось чаю, и он сам согрел чай на кухне, принес, налил два стакана и один поставил Надежде Константиновне на столик, за которым та работала.

Стоя прихлебывал чай, полистал тетрадку шифров, невольно улыбнулся. Были ключи: «Воздушный корабль», «Бородино», «Власть земли», «Квартет», «Братья-разбойники»…

Письмо Кржижановскому Надежда Константиновна шифровала ключом «Бахчисарайский фонтан». Русский центр «Искры» работал энергично, несмотря на аресты и провалы.

В последнее время некоторые социал-демократические комитеты опять затеяли возню за немедленный созыв съезда. Это были наиболее неустойчивые, зараженные «экономизмом» комитеты. Владимир Ильич по-прежнему считал созыв съезда в данный момент преждевременным.

Из России пришла весть, что представители ряда социал-демократических комитетов скоро съедутся в Белосток. Было ясно, что никакого съезда не получится. К нему еще далеко не все готово. Но ничего не оставалось делать, как послать в Белосток делегата от «Искры». У Владимира Ильича возник план, как использовать съезд делегатов в Белостоке для будущего съезда, который, конечно, будет созван, но в более благоприятный момент.

В Белосток редакция решила послать одного из проживавших в Мюнхене сторонников «Искры».

Владимир Ильич долго беседовал с ним:

— Съезда не следует допустить, — и в этом ваша задача. Но раз уж люди съедутся, надо использовать случай. От имени «Искры» должно быть предложено: образовать организационный комитет по созыву съезда в будущем. Скажем, через год… Когда наши товарищи дорастут до понимания общероссийской постановки вопроса. А дело идет к тому.

Вчера искровский посланец уехал в Россию с адресами и связями для нелегального перехода границы и явками в Белостоке. Всем этим его снабдила из своих «зеленых книг» Надежда Константиновна. Тетради за последнее время распухли, даже было трудно понять, как она сама разбирается в этом калейдоскопе явок, кличек и паролей.

16

Владимир Ильич все стоял возле стола, за которым работала Надежда Константиновна, о чем-то думал.

Она подняла голову и, заметив улыбку на лице Владимира Ильича, спросила с удивлением:

— Ты чему улыбаешься, Володя?

— Просто так. Не вижу нужды печалиться, несмотря ни на что. Вот по России только скучаю. И знаешь, каждый раз, когда я обращаюсь мыслями к родным местам, то прежде всего вспоминаю Бабушкина. Так и вижу перед собой его добродушное, умное лицо, живые смеющиеся глаза. Это для меня как бы образ рабочей России.

— Да, славный он, очень славный, — с грустным вздохом проговорила Надежда Константиновна. — Как жаль, что он в тюрьме!

— Я почему-то уверен, что сбежит. В Смоленске он показывал мне крошечные стальные пилки, которые всегда носит при себе в сапоге. Кстати, Надя, как обстоят дела у наших киевлян? Нет ли новостей в последней почте?

То, о чем спрашивал Владимир Ильич, касалось заключенных в киевской тюрьме искровцев — Баумана, Литвинова, Крохмаля и других. Готовился их побег. Этим уже практически занимались русский центр «Искры» и киевский социал-демократический комитет. По конспиративной партийной кличке Сильвина, деятельно хлопотавшего об освобождении искровцев из Лукьянов-ской тюрьмы, план побега назывался в искровской переписке «проектом Бродяги».

Новостей из Киева не оказалось.

Настроение в этот день у Надежды Константиновны было невеселое, она тоже скучала по России. Но, зная сдержанность Владимира Ильича, редко заводила об этом разговор.