Нам идти дальше

Первым долгом Новицкий поспешил известить губернатора Трепова. Тот тоже всполошился: такой неслыханный побег — скандал на всю Россию. Затрещали телефонные и телеграфные аппараты. В район тюрьмы, на Лукьяновку, помчались конные и пешие городовые, на вокзале было тотчас установлено наблюдение за подозрительными лицами, отъезжающими из Киева, по линии железных дорог полетели депеши: «Задержать! Задержать! Задержать!..»

Лукьяновка — окраинный район Киева. Улицы крутые, глухие, бегут вниз и вверх по горе Щекавице. На южных откосах лепятся нищенские хибарки рабочего люда и всякой голытьбы. На старом кладбище пошаливают разбойные ватаги, ночью один не пройдешь. Много пустырей, оврагов.

Новицкий прибыл к месту происшествия в самый раз-rap поисков. У ворот растерянный надзиратель доложил жандармскому начальнику, что губернатор еще сюда не прибыл. Оказалось, чепуха это: губернатор уже сидел в тюремной конторе и бородатое лицо его было чернее тучи.

— Искать! — требовал он и стучал кулачищем по столу. — Расследовать! Доложить!..

При свете фонарей Новицкий и два его помощника из жандармских офицеров осмотрели место побега. Не верилось, что можно перемахнуть через высокую тюремную стену. Но именно отсюда, со двора через эту стену бежали заключенные. Еще болталась на ограде самодельная лестница, свитая из разорванных на полоски тюремных простынь. Лестница имела ступеньки, сделанные из обломков венского стула, и была закреплена наверху, на гребне ограды, при помощи крепких железных лап «кошки». Кто и как передал ее арестантам?

У тусклого керосинового фонаря топтался младший надзиратель Аверченко, тот самый, которого арестанты в момент побега накрыли одеялом и прижали к земле, пока другие перелезали через стену. Лицо Аверченко было в крови.

— Накинулись, ваше превосходительство. Так точно… Как раз была прогулка… Я с ружьем стоял где положено.

Было нелегко вырвать у него толковые объяснения: от пережитого потрясения Аверченко заикался.

По его словам выходило, что накинулось на него сразу более двадцати человек. Накрыли одеялом, вырвали из рук ружье. Он и крикнуть не успел, как очутился на земле. Впрочем, крикнуть Аверченко успел. Один или два раза ему удалось прохрипеть: «Рятуйте!» Потом ему заткнули рот тряпкой. Все это сделалось в один момент. А когда его отпустили и он смог подняться с земли, то увидел висящую на стене лестницу и тут уж так вскрикнул, что самому страшно стало. Он даже выстрелил.

— Куда? — спросил Новицкий, презрительно морщась. — В пустую стену? В небо? Дурак! И зачем кричал по-малороссийски «рятуйте»? Кричать надо как положено по уставу службы.

— Я и караул кричал, — клялся несчастный Аверченко, — а пидмоги не було!

— «Не було, не було»! — передразнил Новицкий.

Еще раз осмотрели стену. Ротмистр Дашинцев взобрался по лестнице наверх. Отсюда по наружной стороне стены уходили вниз две веревки, по которым спускались бежавшие. За стеной был пустырь.

Тем временем в камерах тюрьмы шла проверка. Узнали точно, кто бежал. Десять искровцев, одиннадцатый — Плесский — эсер. Процесс, который готовил Новицкий, был сорван. Все хитросплетения зубатовской агентуры, труды многих охранок пошли насмарку.

Ни в эту ночь, ни в следующие дни ни один из беглецов не был обнаружен. Поиски ни к чему не привели, как ни старались и ни суетились жандармские ищейки. На станциях железных дорог ловили лиц, похожих на Грача (Баумана), Таршиса (Пятницкого), Валлаха (Литвинова), подозревая в них главных организаторов побега, но безуспешно.

Вся Россия узнала о побеге. Газеты расписывали его на все лады, гадали, кто помог искровцам.

Только через неделю после побега из разбросанной по Киеву неизвестными лицами листовки узнали, как все произошло.

Под листовкой была подпись: «Киевский комитет и организация «Искры» Российской социал-демократической рабочей партии». Подробно, с большим знанием дела описывался побег, точно перечислялись фамилии и партийная принадлежность бежавших. Словно в издевку над опростоволосившимися жандармами и тюремщиками листовка не утаивала даже того, какую широкую поддержку оказало население организаторам побега:

«…Киевский комитет и организация «Искры» считают нужным в особенности отметить чрезвычайно ценное участие общества, выразившееся в полном содействии многим важным конспиративным мероприятиям настоящего дела. Только при полном сочувствии всех честно мыслящих общественных элементов возможна победа над русским самодержавием, а это сочувствие мы видим только на стороне революционной партии».

То, о чем говорила листовка, подтверждалось всем ходом подготовки и организации побега. Пришлось добыть одиннадцать паспортов, закупить лошадей, костюмы для бежавших, каждому было выдано еще до побега по сто рублей на расходы. Беглецов ждали за стеной друзья. Каждого тотчас уводили в безопасное убежище. Нашлись люди, которые охотно предоставили свои квартиры беглецам в их первую ночь на воле.

Не утаивала листовка большую денежную помощь бежавшим: