Нам идти дальше

Родом коренной сибиряк, из Красноярска, Красиков начал свой революционный путь, еще учась в Петербургском университете, сначала на физико-математическом, затем на юридическом факультете.

Как и многие, он познал арест, тюрьму, ссылку.

Отбывал он ссылку в родном Красноярске. Там Владимир Ильич и встретился с ним. Это была личность яркая, неугомонная, с характером размашистым и задорным. Ростом невысок, но изящен, глаза живые, быстрые, со смешинкой. Носил тройку с пышным художественным бантом вместо галстука. Без иронии он, казалось, и слова не вымолвит. Его худощавое лицо с лихо закрученными усиками и жидкой бородкой всегда выражало готовность едко усмехнуться, в серых глазах прятались дерзкие огоньки. В спорах с противниками «Искры» он мог сразить человека наповал острой издевкой.

Беседуя с ним, Владимир Ильич часто хохотал. Как издевался Петр Ананьевич над «экономистами», собственно, уже разбитыми благодаря «Искре» и работам Владимира Ильича! Красиков рассказывал, что даже те социал-демократы, которые не согласны с ее линией, стараются помалкивать, чтобы не вылететь из комитета и не потерять авторитета среди рабочих.

— Вы не представляете себе, Владимир Ильич, сколько в нашей Россиюшке всяких пижонов, — кривил губы Красиков. — Тоже хотят участвовать в движении. Модно стало! И знаете, о чем они мечтают? Хочется им, чтобы и в России, как здесь, в Лондоне, в Гайд-парке, каждый мог подняться на трибуну и кричать, что бог на душу положит. Кто за социализм, кто за анархизм, кто во что горазд! Вот и предел всех мечтаний о свободе у этих пижонов, старающихся примкнуть к нашему движению.

Владимир Ильич задумчиво слушал.

— Нет, — произнес он, — партию мы строим совсем не такую, как на Западе. В том-то и дело! Но мы строим ее на заре новой эпохи. Социал-демократия идет очень сложными путями к своей цели. Не все дойдут, это ясно. Иные останавливаются на полдороге и не в состоянии идти дальше. Это бывает и с людьми, и с партиями.

Красиков соглашался:

— Да, Владимир Ильич. У нас, в России, правда, трудней работать, чем тут, на Западе, у нас в парке на трибуну не поднимешься и провозглашать свои лозунги не станешь. У нас сажают, бьют, преследуют, зато наш крот истории роет глубже.

Владимир Ильич думал, глядя на Красикова: «Вот кого надо было бы обязательно выбрать делегатом на наш предстоящий съезд».

Приезжих чаще всего помещали на временное жительство в «коммуне». Для гостей тут была специальная комната. Шумное соседство молодых, веселых россиян тревожило хозяев дома: не анархисты ли эти россияне и не занимаются ли они изготовлением бомб — самое страшное, что мог представить себе респектабельный англичанин. Пришлось снова прибегнуть к помощи солидного Тахтарева: тот поговорил с домовладельцами и кое-как успокоил их.

— Но отчего они так кричат?

— Спорят, — объяснял Тахтарев. — Просто спорят. Уверяю вас, бомб они не делают.

Тахтарев доложил Владимиру Ильичу о конфликте, и тот серьезно поговорил с Мартовым.

— Действительно, кричим сильно, — с виноватым видом чесал затылок Мартов и откровенно признавался, что такой шум и ему мешает работать.

8

Последние номера «Искры» были полны сообщениями об удачных побегах русских революционеров из тюрем и мест ссылки.

Многих из киевских беглецов уже видели в Женеве и Цюрихе. Находился там и Бауман. Опять захаживает в кафе «Ландольт», жадно читает все, что пропустил, пока сидел в тюрьме, особенно — номера «Искры». Владимир Ильич, когда заходил разговор о побеге, лукаво щурил глаза, и чувствовалось: доволен, очень доволен.

Каждого из бежавших Владимир Ильич старался ободрить, не торопил с возвращением к делу. «Тысячу приветов старому другу!» — написал он в письме к Аксельроду в Цюрих, узнав, что Лалаянц там.

Исаак Христофорович посидел крепко. После суда его загнали далеко — под Иркутск. Арестовали и его жену — тоже искровку. Ей, как и мужу, удалось бежать.

Не каждого звал Владимир Ильич в Лондон. Это могло нарушить конспиративную работу «Искры», выдать царской охранке ее новое местопребывание. Об участниках побегов русская эмигрантская печать в Швейцарии и Франции успела сильно прошуметь, и их появление в Лондоне могло быть тотчас замечено. Но Владимир Ильич не забывал позаботиться о каждом беглеце, подумать об его устройстве и о том, чтобы человек был обеспечен средствами к жизни.

Установилась своего рода очередность в порядке приезда беглецов в Лондон.

Одним из первых побывал здесь Грач. С ним приехали его товарищи по совместному побегу из Лукьяновской тюрьмы Пятницкий и активный агент «Искры» Литвинов, по кличке «Папаша». Оба они, и Пятницкий и Литвинов, были всей душой преданы «Искре» и до тюрьмы успели хорошо поработать для нее.

Местом их деятельности была западная граница. Немало транспортов с искровской литературой попало в Россию благодаря самоотверженной, бесстрашной работе Пятницы и Папаши, сына виленского часовщика.