Нам нельзя

— Ты меня смущаешь, — она робко улыбается. Совсем как девчонка. Только строит из себя возрастную мадам, а на самом деле…

— Привыкай. Я всегда говорю то, что думаю.

— Ты как Кристинка, — моргнув, усмехается Саша.

— Это плохо? Она крутая.

— Мне начать ревновать?

— Хотелось бы, но Крис не в моем вкусе. Тебя хочу, — лизнув ее ладонь, обескураживаю еще одним откровением.

— Перестань, — она снова скромничает, но млеет от удовольствия.

— Не могу. Закоротило на тебе жестко, Саш. Сам от себя в шоке.

— Ну и сленг. — отшучивается Саша и резко соскакивает с темы: — Ты ездил к друзьям?

— Ходил, мы недалеко заселились, — рассеянно кивнув, отвечаю я.

— Что-то срочное?

— Нет, ничего такого. Хотел поздравить. Если бы не явился, они сами бы нарисовались всей толпой. А ты недавно говорила, что не горишь желанием знакомиться с моими друзьями.

— Почему с ними не остался? — она поворачивает голову, и наши взгляды, наконец, встречаются. Сердце пропускает удар, я тону в ее полуночных глазах, отражающих все звезды мира.

— Потому что знал, что тебя нельзя оставлять одну, — хитро улыбаюсь. — И оказался прав. Ты отрывалась как в последний раз. Все мужики в зале слюной изошли.

— Ты меня здорово выручил с тем назойливым типом, — ее теплый взгляд сползает к моим губам. — Спасибо.

— Судя по тому, как ты отшиваешь меня раз за разом, у него тоже не было шансов, — ухмыляюсь я.

— Женщины за тридцать умеют навести шороху, — запрокинув голову, Саша заливисто смеется.

Черт, какая же она. Так бы сожрал. Без промедлений исполняю задуманное. Резко переместившись, наваливаюсь на нее и жадно целую, толкаясь языком между податливых губ. Она отвечает не менее пылко, зарываясь пальцами в волосы на моем затылке. Никогда не трахался в снегу, но сегодня готов это исправить и добавить горячего экстрима в свой опыт.

— Всё, стоп, — как обычно обламывает Снегурка, легко толкая ладошками в грудь и уклоняясь от моих губ. — Ты собирался меня куда-то отвезти? Или лучше по домам? — она неуклюже встает, суетливо отряхивая длинную шубку, спасшую ее задницу от обморожения.

— По домам? — протягиваю я, скривившись. Быстро встаю на ноги, смахивая налипший снег с утеплённых брюк. — Скукота. Мы же не школьники, Саш.

— Не хочу неприятностей, — Мальцева озабоченно хмурится, опять погружаясь в свои сомнения. Тем не менее раскрасневшиеся щеки, пылающие губы и шальной блеск в глазах свидетельствуют о том, что она позволит мне уговорить ее на очередную шалость. Да, крошка, сексу быть, пусть не экстремальному в снегу, но в обиде ты точно не останешься.

— Не парься, Саш. Сейчас всем не до нас, — убиваю все ее колебания железобетонным аргументом. — К тому же меня никто не видел, кроме тебя.

— Я в этом не уверена, — мнется Снегурка.

— Зато я видел в зале Медведя.

— Кого? — Саша ошалело округляет глаза. — Ты точно не пил?

— Нет, — хохочу я. — Медведь — это Вадим Красильников. Один из гидов, с которыми они ездили на экскурсию, — поясняю, просмеявшись. — Вадик — давнее увлечение матери.

— Ты так легко об этом говоришь…, — она растерянно качает головой, натягивая на замерзшие ладошки перчатки.

— Я просто хорошо знаю своих родителей.

— Не осуждаешь? — пытливо смотрит мне в глаза.

— Я их люблю, Саш. Обоих. Такими, какие они есть, — честно отвечаю я.

— Тебе так повезло, что они у тебя есть, — отзывается Снегурка с неприкрытой горечью. Прищурившись, я пристально изучаю ее лицо. — И им с тобой. Очень. Ты хороший сын. Анжела всегда говорит о тебе с такой гордостью. Удивляюсь, как я могла тебя не узнать, но ты так вырос и изменился… — она грустно улыбается. — Ни одной мысли даже не возникло.

— Я этому рад, — признаюсь серьезным тоном. — Ты восприняла бы меня иначе, признайся я сразу.

— Что есть, то есть, — принимает мои доводы Саша.

— Я уверен, что твои родители гордятся тобой так же сильно, — вступаю на шаткую почву. Если она закроется, я не стану настаивать. Всему свое время. И откровениям по душам тоже.

— Они меня очень любили, — отвернувшись, надтреснутым голосом отвечает Снегурка. — Папа и младшая сестра погибли в аварии двенадцать лет назад. Мама тяжело больна. Она меня не узнает. Совсем не узнает, Максим.

— Прости. Мне жаль, — шагнув вперед, заключаю дрожащую Сашку в объятья и успокаивающе глажу ладонью по спине.

— Тебе не за что извиняться, — уткнувшись мокрым носом в мой пуховик, сипло шепчет она. — Это жизнь. Всякое может случиться. Просто до жути обидно, что случилось именно со мной. С нами. Но я в порядке. Правда.

— Теперь понятно, почему ты выскочила замуж так рано, — говорю вслух то, что первое приходит в голову.

— Неправда, — она порывисто отстранятся, смаргивая заиндевевшие слезы. — Я очень любила Олега.

— Потому что он заменил тебе семью, — прикусываю язык. Надо бы заткнуться и не мучить ее дальше, но картинка, сложившаяся в моей голове, настолько четкая, что промолчать невозможно.

— Давай закроем тему. Хорошо? — несмотря на обволакивающую мягкость тона, в ее голосе чувствуется непреклонное требование.

— Конечно, — соглашаюсь я, кивая на запорошенный белой пылью снегоход. — Поехали?