Нам нельзя (СИ)

Конечно, парни у меня были, в конце концов, в двадцать шесть имела право. Не то, чтобы я гуляла направо и налево — в клубах я бывала нечасто, к молодым людям долго присматривалась, подходила сама и только к тем, кто мне действительно нравился. Но чувствовала себя рядом с ними раскованно, в отличие от Женьки, рядом с которым я превращалась в тупую мямлю. Мне нравились не столько они, сколько процесс флирта. Утверждение своего «я», что я могу. Но в итоге с моим «я» получалось как с ведром без дна — лить воду в него можно, но бесполезно, все равно не наполнится.

Я не могла ни к кому привязаться, хоть и очень хотела. Никто из них мне не подходил.

Была пара моментов, про которые не хотелось вспоминать. Не надо было им даже оставлять телефон. Понимала же, что ни с кем из них второй раз встречаться не хочу, а почему-то уступала. Потом извинялась, объяснила, что «мне было хорошо, но больше это не повторится, спасибо», чем ввела мальчиков в ступор. Видимо, в головах у мужчин сидит крепкое убеждение, что женщин на территории нашей страны гораздо больше, потому за любой пенис они должны держаться и вообще всячески за него бороться. И, разумеется, не отказываться, если благородный пенис звонит в десять вечера и приглашает к себе на дачу в Электроугли.

Также у меня имелись табу. Например, никаких интрижек на работе. Школа для меня — святое место, где я отдыхала душой, и пачкать ее светлый образ любовными переживаниями я не собиралась. Плюс, это непрофессионально, а я считала себя профессионалом. Да, я ходила по клубам, но на территории учебного заведения никогда не позволяла себе лишнего. Даже юбка всегда прикрывала колени.

— Дозвонилась до Пашки?

Галка кивнула, но без особой радости на лице.

— В Туле, не знает, когда вернется.

— А что за Сергей?

Она глянула на меня, затем на телефон в своей руке.

— Друг, — ответила и тут же перевела тему на последние сплетни ее офиса.

Спать мы пошли рано. У Галки болела голова, а я просто падала на ходу. Ощущение было, словно я разгружала вагоны, хотя день прошел довольно-таки лениво. Мы тихо обсуждали готовящуюся свадьбу, затем Галка уткнулась в телефон, снова строча кому-то сообщения. Я уже была готова уснуть, как поняла, что очень хочу пить.

И, как назло, поняла я это именно тогда, когда переоделась в ночную рубашку.

Внизу было тихо, все уже спали. Не включая свет, я прокралась на кухню и налила себе стакан воды. За окном цвели сумерки, какие бывают только в поздний майский час. Сад светился в мягком свете луны. Почти полной, заметила я. Еще три дня, и она станет совсем круглой.

Мне вдруг захотелось ненадолго выйти и подышать. Я любила ночной воздух. Тяжелый от запахов, он пробуждал во мне что-то животное.

Я тихонько открыла дверь и едва не влетела в Женьку. Он сидел на верхней ступени крыльца. Рядом лежала початая пачка сигарет, у ног две пустые бутылки, третью Женька держал в руке.

Он обернулся, и я проследила за его взглядом.

Шелк рубашки струился по моему телу, ни капли не грея, и под ним горошинами проступили соски. Одну бесконечную секунду Женька смотрел на них, затем отвернулся и сделал большую затяжку.

— Ты чего… здесь? — спросила я.

— Ничего. Думаю, — коротко и глухо ответил он. Его широкие плечи мерно вздымались от дыхания, дым обвивал шею.

— Все в порядке?

Этот вопрос грозил стать лозунгом майских выходных.

— Да.

Ясно, говорить не хотел. Хотел остаться один, чтобы никто не донимал.

И снова без видимой на то причины во мне поднялась бурлящая злость, как тогда, с тетей Людой.

— Так в порядке, что сидишь один и уже третью бутылку глушишь. Если что, спрей от комаров на полке под зеркалом, — сказала я и вернулась в дом. Перед тем, как закрыть дверь, я успела поймать Женькин потрясенный взгляд.

Вот и подышала, называется. Опять оказалась рядом, как влюбленная дура! Как будто я за ним следила. И разве он поверит, что наша встреча — совпадение?

Все, решила я для себя, хватит. Мне уже не шестнадцать, в конце концов. Пора посмотреть правде в глаза: это он уехал, он меня бросил и даже ни разу не звонил. Брат, сестра — это все отговорки, расстаться все равно можно было по-человечески. А то, что со мной творится сейчас, — эмоциональная западня, выдуманный навязчивый образ, не имеющий ничего общего с оригиналом. Эхо подростковой травмы. Нужно просто как-то пережить майские праздники.

Нужно усвоить раз и навсегда, что мы с Женькой вместе быть не можем. Никогда. Принять и отпустить, всё.

— От тебя куревом пахнет, — лениво протянула Галка, отвлекшись от книги — той самой, которую я безуспешно пыталась читать с утра.

— Да внизу Женька сидит.

— Воздухом дышит. Поня-ятно. — Она смерила меня быстрым взглядом из-под ресниц и вновь погрузилась в чтение. Я выключила свет со своей стороны, натянула одеяло до самого носа и уставилась на ясное звездное небо в мансардном окне.

Где-то внизу на эти же звезды смотрел Женька и думал о чем-то своем. О чем-то в своей жизни, частью которой я давно не являлась.

5 (обновление от 2.07)

Уже с утра я поняла, что заболеваю.