Нам нельзя

– Особенно диван, – он пронёс мои рюкзаки к шкафу, – у тебя ноут? Можно подключить?

– Да, – кивнула я, ощущая что-то вроде сказки или доброго сна.

– Вещи раскладывай, – он открыл скрипучую дверцу шкафа. – Чай будешь пить?

– Можно, – я заглянула в шкаф.

Вещей было немного. Лежали две картонные коробки. Одна с носками, в другой – пара трусов. Чтобы разнообразить серую гамму, я сразу к его трусам закинула своё ядерно-яркое нижнее бельё. Стала раскладывать всё по полочкам.

Заметила, что в шкафу спрятан старинный процессор, побитая клавиатура и древний монитор. Бедняга Трэш. Спрятал от взгляда старое барахло.

Комп ему нужен, однозначно.

Зашипел чайник на окне, открылся с музыкой мой ноут.

– Ты не против, если я посмотрю? У тебя ничего секретного? А фильмов нет? – суетился Никита.

– Смотри. Фильмов нет, но за интернет заплачено до нового года, так что сколько угодно можно качать.

– Класс, – восхитился Трэш, в полном щенячьем восторге подсматривая, как я раскладываю свои вещи в его шкаф.

Я тоже улыбалась. Это был момент какого-то счастья. Мы вместе. И никого рядом. Никаких препятствий для беседы и спокойного чаепития. И фильмы мы тоже будем смотреть. Обязательно! Я даже не удивлюсь, если взрослые, потому что в данный момент я нисколько не сомневалась, что мы с Никитой повязаны навсегда.

– А во сколько ты спать ложишься?

– Уже сплю, – я посмотрела на его носки в коробке и выбрала все дырявые. – У тебя нитка с иголкой есть?

– Кис, не надо, – ему стало стыдно.

– Не напряг, Трэш, доставай иглу, – добродушно ответила я.

– Можно, фотки посмотреть?

– Смотри, – усмехнулась я.

Я села на старый шаткий стул. Трэш копался в моём ноуте, а я решила заштопать все его носки. И ничего более нормального в моей жизни никогда не было.

– Я хотел тебя спросить, – он оторвался от монитора, чтобы заварить чай, – Один пакетик на двоих, сойдёт?

– Сойдёт, – я вставила нитку в иголку и натянула на руку его носок, который пах хозяйственным мылом. Глянула на экран.

Он начал смотреть мои фотки с самых ранних.

На экране я нависла над папой в инвалидной коляске и целовала его в щёку. Я похожа на отца. Большие карие глаза, тёмные густые волосы и улыбка. Так что зря Света треплет, что нагуляла меня. Тут невооружённым глазом видно, чья я копия.

– Это отец? Ты похожа на него.

– Что хотел спросить? – я уколола палец, и сосредоточилась. Давно не шила.

– Фамилия у тебя такая, ещё и Николаевна. Если не хочешь, не говори. Просто мой отец ментом был, и мы год перед его смертью в городе жили.

– Да, мой отец Тугарин Змей, – спокойно ответила я. – Его покалечили, когда мне было десять, а через три года он умер. За три года он пришёл к Богу, изменился в лучшую сторону. Много мне рассказывал. Ты веришь в Бога?

– Нет, – он листал мои фотки. – Бога нет, мы произошли от обезьян. Если не веришь, сходи после третьего урока в школьную столовку. Кис, какая же ты красивая! Это твои друзья?

– Бывшие одноклассники, – я с печалью смотрела на мозговыдирающие фото.

– Не хило зажигаете, – он присматривался к фотке, где мы с девчонками задрали юбки на очередной вечеринке, выставив фотографу свои зады. – Твою попку я узнаю из тысячи!

– По цвету трусов, – усмехнулась я. У всех девчонок черные и белые, у меня ядовито-салатовые.

– Не только. А это что за хрен тебя обнимает? Кис, если ты пробовала, мне пофигу.

– Не пробовала. А зажигать я люблю. Расскажи, чем ты занимаешься? Тут миксер, какие-то запчасти.

– Ремонтирую за отдельную плату. А редакторы у тебя есть?

– Нет, но можно скачать. Я полезла за своим телефоном. Сейчас подключу, скачай себе, что хочешь.

– Не буду, – он стал выключать ноут. – Это твоя машина, она тебе нужна. Потом накоплю, куплю себе что-нибудь.

Обиделся. Не знаю насколько глубоко, но фотографии мои с его комнатой совсем не клеились. Я из другого мира приехала. И он думал, что не достоин. Переживал, что не потянет.

Никита отложил мой комп к тетрадям, я зашила дырки на его носках.

Трэш накрыл на стол. Поставил стакан и чашку, своим перочинным ножиком нарезал батон, вытащил из-за дивана большую банку варенья.

– Добрая Маргарита Петровна подарила мне варенье из крыжовника. Объедение.

Мы пили чай молча. Улыбались. Смотрели друг на друга и были несказанно рады. Варенье действительно оказалось очень вкусным, но я одолела только один кусок булки.

Чашки пошли полоскать в ванну, прихватив сидение для унитаза. На кухню Трэш просил не заходить, там валялся мужчина, его отчим. Мыли чашки.

Санузел был как в фильмах ужасов про постапокалипсис, не хватало кровавых разводов на стенах и человеческих останков на полу. Трэш подождал меня, когда я схожу в туалет. Удивился, когда я вышла.

– Что так быстро?

– Я по маленькому, – покраснела я.

– А-а, ты ж девочка! – он обнял меня с чашкой и стаканом в руках. – Ложись у стены. Ты в чём спишь?

Я сплю в трусах. Но придётся спать ещё и в футболке.

– Одетая.

– Это хорошо, а то мало ли что мне приснится, – мечтательно протянул парень.

Мы вернулись в комнату, и в обязательном порядке закрылись на замок.