А именно это-то право и нарушается присвоением людьми незаконного права на собственность земли. Это незаконное право больше всего отнимает у людей их законное право на произведения своего труда. Владение же землей при уплате за нее налагаемого на нее налога не делает владение это менее прочным и твердым, чем владение по купчим. Скорее наоборот.
Еще раз прошу Вас простить меня за то, что я мог сказать Вам неприятности, и не трудитесь отвечать мне, если Вы не согласны со мной. Но, пожалуйста, не имейте против меня недоброго чувства.
Л. Т[олстой]
Милостивый Государь
Павел Николаевич.
Только что получил Ваше письмо и тотчас же отдал распоряжение по Департаменту полиции о немедленном принятии мер к охранению Вас и профессора] Гессена от нападения.
Такое же категорическое распоряжение будет сделано и по градоначальству.
Примите уверения в совершенном уважении.
П. Столыпин
17 октября 1906 г.
Петербург
Ваше Императорское Высочество,
Простите, что так долго не отвечал, но я раньше должен был справиться об интересующем Вас Лашкове.
Он хорошо работает, но тут в Петербурге так мало открывается должностей, что вероятнее всего придется его пристроить в провинции.
Завидую вам, Ваше Высочество, что Вы спокойно работаете в области отдаленных времен и имеете дело не с людьми, а с бесстрастными документами.
С чувством глубокого почитания, имею честь быть
Вашего Императорского Высочества всеподданнейший слуга П. Столыпин 16 сентября 1908 г.
С.-Петербург
Письма П. А. Столыпина жене
О. Б. Столыпиной
Сию минуту должен ехать на пароход. Телеграммы от Тебя нет.
Купил 2 ананаса и печенье «ко дню». Привезет Щипа.
Целую, обнимаю, люблю безмерно.
П[етр] С[толыпин]
20 июня 1899 г.
Москва, 11 августа [18]99 г.
Ненаглядное мое сокровище, вот я и в Москве, куда благополучно прибыл с опозданием на 2 часа. Это мое третье письмо, — получила ли Ты письмо из Минска? В вагоне все думал о Тебе и моей глубокой привязанности и обожании к Тебе. Редко, я думаю, после 15 лет супружества так пылко и прочно любят друг друга, как мы с Тобою. Для меня Ты и дети все, и без вас я как-то не чувствую почвы под ногами. Грустно быть оторванным от вас.
На вокзале встретил меня Саша в Папашиной коляске с придворным лакеем.
Щипа [был совершенно поражен]. Во дворце была приготовлена ванна (которую не взял), и Папа встретил меня крайне ласково. Он очень постарел, на строгой диете, но весел и здоров. События дня, — отказ Наташи Смирнову. Значит, и убытка нет на подарок. Папа, кажется, хочет ехать за границу один. Иван, хотя официально прогнан, но и не думает уходить. Одним словом, все по-старому.
В Москву поеду завтра в 9 ч[ас]. утра с Сашею, который надеется, что до завтрака сделаем все поручения, а в 4 ч[ас]. к поезду отвезут меня в коляске.
Сегодня — поздно, так как теперь летом закрывают магазины в 6 ч[ас]. вечера.
Надеюсь все исполнить. Сейчас иду к Папа играть в вист. Тут очень комфортабельно, и я с увлечением смотрю на постель, но с горечью вспоминаю о ласточках на голубом фоне. Когда я вновь их увижу? Все перед глазами у меня Твои заплаканные голубые глазки. Храни Вас Господь. Как разрешился вопрос Лины и Аннушки?
Долго про Тебя ничего не узнаю, радость моя. Завтра между покупками и поездом надеюсь написать Тебе открыток.
Обожаю, целую, люблю Тебя, сокровище, мое. Деток благословляю, целую.
Вот, дорогой ангел Оличка, первая почта из Чулпановки, и я сажусь Тебе писать, чтобы покрыть Тебя поцелуями и сказать, что я люблю свою девочку нежную и что мне тяжело и тоскливо жить без нее. Особенно мне грустно совсем быть без известий из дому. Ведь сегодня ровно неделя, что я уехал, и не знаю даже, здоровы ли Вы? Для меня было просто ударом в Чистополе на телеграфе, когда мне сказали, что на мое имя нет телеграммы. Я просто не хотел верить и перерыл весь телеграф. А я-то думал в Нижнем, что так хорошо придумал телеграфировать Тебе, чтобы получить весточку в Чистополе. Опять, наверное, неаккуратность телеграфа, так как слишком грустно было бы думать, что у нас неблагополучно.