Нам с тобой нельзя

Эльдар дергается и скалится, всматриваясь куда-то в стенку. Выражение лица через секунды становится нечитаемым.

—Это не я на фото, — звучит гулко, мужчина усаживается в кресло напротив и смотрит на меня непроницаемым взглядом.

Ситуация начинает напоминать мне долбанный театр абсурда, в котором я абсолютно точно не догоняю ничего. Рашидов начинает набирать чей-то номер и отходит в сторону, а затем и вовсе из комнаты, пока я пялюсь на фото, ничего мне не говорящие. Мор и Мор, ну как он сейчас просит называть его — Эльдар и это вместо Макса, окей, Эльдар так Эльдар, любой каприз, как говорится, лишь бы он мозг не выносил. Все равно не понимаю, мужик на фото явно он. Вот только одет немного иначе, наш-то так не выряжался еще никогда, куда ему? Исключительно черный, а на фото он в цветастой рубахе на фоне моря или океана, хрен его разберет. Вроде Мор с Машей никуда не ездили, да и в некоторые страны ему путь заказан, что говорится.

—Мор, ты курнул? Не до упоротых разговор сейчас как-то, поясняй давай.

Он пронзительно смотрит на меня, затем слышится хлопок межкомнатной двери. Обреченность входит следом за Рашидовым, который сейчас отвечает за друга:

—Это его брат-близнец, и судя по всему, у вас гены решили сработать в одно русло — криминальное. Только какого, блядь, черта он жив, и что с ним делает сынок этого подонка?

В голове каша полная, и как это все, блядь, поможет найти Свету?!

—О чем речь? — переспрашиваю и внимательно осматриваю друзей.

—Это сын человека, который когда-то убил всю мою семью, за это с ним расправились жестоким образом. Возможно, мне стоило отойти от своих принципов и придушить нахуй всех недоносков, в чьих жилах текла кровь этого ублюдка, — Рашидов сжимает переносицу и тяжело дышит. —Но я не сделал, даже не искал, — смеется.

Ясно, это именно то событие, после которого Темный подмял под себя практически весь регион. Жуткое. Одна авария и нет семьи, а Аиша осталась калекой, понятно, почему у Темного клемы сорвало, я бы жестил посильнее. Даже страншно представить такое, но в целом, любой из нас на месте Арслана начал мстить и не только виновникам, да и близкому окружению точно. А этот нет, стер с лица земли причастных, и больше никто не пострадал.

—И я так понимаю, что он, как жаждущий отмщения, скооперировался с тем, кто хочет власти, — с Евстаховым, и все они каким-то боком причастны к человеку на фото. Только я понятия не имею, кем стал мой брат. Есть только информация, что зовут его Воланд. В Италии он коронован, но очень хочет вернуться на родину, чтобы собрать все сливки еще и здесь. К нему обращаются за услугой, и он ее выполняет при любых условиях, только плата следует не сразу, а спустя время, — Мор смотрит в пустоту и, кажется, давно уже не здесь.

—Отлично, и что нам делать?

Мне сейчас посрать на братьев и сестер, меня волнует моя девочка и больше ничего. Тут демагогию можно разводить сколько угодно, но факта не меняет, у нас нет ничего. Мои нерадужные мысли прерываются холодным голосом Мора:

—Делать буду я. Дайте мне двенадцать часов, и мы узнаем, где Света и заберем, а до этого времени не предпринимайте никаких действий.

—Ты как это делать собрался? — Рашидов хмурится, лицо напряженное, он нетерпелив, как и я.

—Полечу в Италию, — уверенно заявляет Эльдар.

И мы ждем. Сказать, что ожидание та еще сука — это ничего не сказать, мне крышу рвет каждые полчаса, когда я смотрю на экран долбанных часов. Надя выплакивает все глаза, пока Рашидов бесконечно сидит на телефоне. В доме творится хрен пойми что, мои люди не прекращают поиски, потому что так просто послушаться Эльдара никто бы не смог, да и незачем, в конце-концов своя голова на плечах есть. Мою голову не покидает мысль, что есть какая-то зацепка, которую я упрямо не замечаю, и долбанный ответ на поверхности.

Евстахов выжидает, и в этом не было никаких сомнений, он, падла, всегда знал, как вывести человека из себя.

Получается у него зашибезно. В какой-то абсолютно крышесносный момент я выхожу на свежий воздух расправить легкие. На помпезно обустроенном балконе сидит Надя, больше похожая на блеклую тень той женщины, которая еще месяц назад уезжала отсюда. Мне стыдно, что не уберег самое дорогое, что у нас есть, и внутренности сжимаются от одной мысли, что со Светой может приключиться.

—Я рада, что ты нашел свою тихую гавань, редиска, — бесцветным и хриплым голосом проговаривает Надя.

Ухмыляюсь сквозь разрывающую грудину тоску. Редиска. Детское прозвище, которое никак не может отлипнуть от меня, да и вряд ли отлипнет уже. Не с такой сестрой, как моя.

—Ты должна злиться, — перевожу мутный взгляд на Надю, которая упирается руками в парапет и опускает голову. Ее спутанные волосы развеваются порывами ветра.