Нам здесь жить

— Как-то ты не выглядишь победителем, — и Улан шутливо толкнул друга в бок. — Где радость, бурное ликование и прочее?

Сангре поморщился.

— Для полноты кайфа мне не хватает неких товарищей из числа странствующих дервишей, успевших позавчера улизнуть из замка.

— Погоди расстраиваться, — обнадежил его Улан. — Наблюдатели же не видели, кто сидел в возке. Может, там другие были, мало ли.

— Точно они, — твердо сказал Петр. — Я их, гадов, как Шариков котов — сердцем чую. Но самое скверное, что они, скорее всего, и Боню с собой прихватили. И как нам тогда с кузины выкуп спрашивать?

— А Дитрих, выторгованный тобой у Кейстута?

— Этот наглый боров, конечно, потянет на приличную сумму, особенно если его продавать на вес, однако дяденьку комтура вначале живым надо взять. К тому же хотелось бы повторить будущую сцену с выплатой выкупа, не меняя актеров, а для этого… — он досадливо махнул рукой и неспешно побрел к донжону. Улан направился следом, но возле кучи трупов задержался.

— А знаешь, что мне нравится в этом времени? — крикнул он другу. Тот обернулся. — Что нам не придется отписываться за эту здоровенную гору покойников, — кивнул он на груду тел, — хотя каждый второй в ней пал либо от твоего арбалета, либо от моего. — Он неожиданно присвистнул и указал вернувшемуся Петру на одно из тел.

— Я же говорил, что инквизиторы могли оставить их здесь. Смотри, вот тебе и Вальтер. Правда, мертвый.

— И когда его, болезного, кто-то из нас пришиб, ума не приложу, — недоуменно протянул Петр, глядя на арбалетную стрелу, торчащую в груди у бывшего пленника. — М-да-а, сержант, никогда ты не будешь майором, — вздохнул он, с легким сожалением глядя на бывшего члена великого капитула. — Ну-у, тогда есть смысл поискать и Боню.

Однако, как ни старались, отыскать испанца среди покойников ни здесь, подле ворот, ни далее, им не удалось…

Глава 25. Райские блага за наличный расчет

Кейстут не забыл о своем обещании. Когда его люди вломились в башню (в первую очередь усилиями Локиса, с маху высадившего дубовую дверь вместе с косяком), княжич запретил убивать Дитриха, велев взять живым. Пленение надменного гордеца обошлось в трёх погибших со стороны литвинов. Могло быть и больше, но в дело вмешался Вилкас. Он испросил у брата разрешение и, припомнив один из приемов Сангре, прыгнул в ноги крестоносцу и с силой дернул их на себя. Почти сразу на комтура навалились и другие литвины. Дитрих оказался неимоверно силен, но слишком много насело на него народу, а увесистый удар Локиса по голове довершил дело.

С остальными не церемонились, попросту подпалив башню и крикнув, чтоб те, кто не хочет сгореть заживо, побыстрее выходили и тогда каждому третьему Кейстут обещает даровать жизнь. Стойких оказалось мало. В большинстве своем недавние бравые воины не пожелали оказаться мучениками, погибшими за святое дело крещения непокорных язычников. Конечно, один шанс из трёх — не ахти, но хоть что-то, и они повалили с верхних этажей, откуда, словно в упрек убегающим, вскоре зазвучало заунывное песнопение.

— Сейчас я пленных порасспрашиваю насчет Бонифация, — предложил Улан.

Идея принесла свои плоды буквально через пару минут. Оказывается, бывший пленник находился в небольшой подвальной каморке, размещенной в подсобных помещениях под казармой, где жили воины. Участия в недавнем сражении он не принимал, поскольку был надежно прикован за ноги парой тяжелых железных цепей, второй конец коих крепился к могучим железным скобам, вбитым в стену.

Впрочем, даже при отсутствии цепей он бы не смог принять участие в обороне замка, ибо выглядел лежащий на здоровенной охапке соломы испанец не ахти. Глаз он не открывал, пребывая без сознания, однако, судя по тяжелому, прерывистому дыханию, и без того было ясно, что досталось крестоносцу изрядно и отцы-инквизиторы до своего отъезда зря времени не теряли. Об этом же говорили и повязки на его руках и ногах, сквозь которые проступала кровь.

При виде их Петру припомнилось, как последние несколько дней его самого кидало то в жар, то в холод и вдобавок изрядно ныли руки с ногами, особенно пальцы, и он недовольно поморщился. Симптом был весьма красноречивый, лишний раз подтверждающий, что есть у него с этим испанцем какая-то загадочная связь.

— Не, ну это свинство, — возмутился он. — Мы им продали такой чудесный товар всего-навсего с одной-единственной дырочкой на всем теле, да и то аккуратно заштопанной, а они что творят?!

В это время во второй куче соломы, наваленной в другом углу, что-то подозрительно зашуршало. Улан нахмурился и, подойдя к ней, запустил внутрь руку. А через мгновение вытянул за сутану хорошо им знакомого Сильвестра.

— А-а, и ты тут, раввин недоделанный, — зловеще протянул Сангре. — Ну и какого хрена ты изгалялся над парнем, мулла занюханный?!

Тот в ответ торопливо залепетал что-то по-немецки.