Нам здесь жить

За неделю до концерта у ребят был мастер-класс с греческим режиссером Стаматисом. Он длился четыре дня. В конце я пришла к режиссеру и спросила, чему научился он. Стаматис сказал: «Ты понимаешь, насколько ты нетерпелив. И насколько они терпеливы. К нам».

Я сидела в тесном темном зале. В спину мне дышал ребенок в странных очках (его мама на мой внимательный взгляд сказала короткое «да»), слева — подросток с пылающими глазами. Я вспоминала, как давно, в чуждом городе и чужой стране шла на тяжелую работу и на ходу дочитывала «Сто лет одиночества». Не могла перестать. Дочитала и села на тротуар (было лето). Я сидела на асфальте, пекло солнце, а люди обходили меня. И вот надо же, через 8 лет это вернулось. Чувство бессмертия и одновременно чувство родства с каждым.

Про что же они пели, если переводить с македонского и греческого, с украинского и цыганского. Что все люди — больные деревья, и ангелы, и связанные телята на телеге, и герои тюремных романсов, и беглецы с родины, забывающие свои имена. Они поют на разных языках, и без языка вообще, они стучат палкой о палку и играют на скрипке, танцуют на светящемся кубике и катаются по полу — и все для того, чтобы стать ближе к нам. Чтобы громко спеть себя.

И вот стоят эти ребята (тесно, сцена маленькая), держатся за руки и выводят: «Мир — это очень узкий мост. Самое главное — не испугаться».

Ну да, самое главное.

Ахтырка

Документальная повесть про убийство в одном обычном российском поселке

26.03.2014

Глава 1. Барак

Первый раз мы увидели Оксану в бараке. Деревянный дом, перегородками поделенный на семь семей, просыпается в 6 утра. Жарко: всю ночь горела газовая печь, на пленке, заменяющей стекла, пар. Погреть воду, умыться, наболтать кофе. Смена — продавщицей в маленьком магазине — начинается в 7. Проснувшийся Степа бесится, как могут беситься четырехлетки. Брат первого мужа должен сейчас заехать забрать.

— А-а-а! — рычит Степа. — А-а-а! — с разбега кидается на Оксану. Оксана перехватывает его и раскручивает за ноги, Степа падает на диван, оба смеются.

В единственной крохотной комнате — обои нежных цветов, попытка барачного уюта. Кружевные занавесочки, на одной стене наклеены ночные небоскребы. Оксана не знает, откуда этот вид, предполагает: Нью-Йорк.

Оксана работает без выходных — отрабатывает кредиты. Больше 100 тысяч — на адвоката, передачи, связь.

Связи с Антоном, впрочем, нет уже две недели: в колонии проверка, но каждую минуту она ждет звонка.

Ей 22, но выглядит на 16. Маленькая, худенькая. Пирсинг в носу, светлые глаза, которые она подводит густым темным. Говорит на выдохе, улыбается.

Поселок, в одном из бараков которого живет Оксана и ее сын, — Ахтырский. Это Краснодарский край, ближе к Кавказу. Из северной части поселка — местные ее называют Абиссинией — видны зеленые холмы Кавказских гор. На гербе поселка — вышка и дубовые листья. Вышка похожа на смотровую, но на самом деле это нефть.

Убийство

Убийство, за которое посадили мужа Оксаны, произошло 13 августа 2012 года, между 10 и 11 утра. По скверу, идущему к ДК — «центрее» места в поселке просто нет, — двигался местный алкоголик Давыдов, и у Давыдова были приспущены штаны. Другой местный алкоголик — Шучев, или, как его зовут местные, Шуч, 35 лет, и некий парень, представившийся Шучу вроде бы Сергеем, — пили утреннее пиво на лавочке.

Давыдов прошел мимо них, и собутыльники обратили внимание на его неподобающий внешний вид.

…Тогда, в сквере, от лежащего уже Давыдова их отогнал местный житель Бондаренко. Шучев громко апеллировал к общественной морали и личному знакомству, но Бондаренко все равно их разогнал. Побитый Давыдов тем временем встал на ноги и, следуя совету Бондаренко, начал «двигать отсюда» — к сожалению, в сторону ДК. Слева от ДК располагается трехметровый красный серп и молот, растущий из земли, а сразу за ним — детская площадка.

Следствие сформулирует мотивы убийц так: «В свою очередь Шучев В.Ю., будучи осведомленным о том, что на указанной площадке играют малолетние дети, опасался аморального поведения со стороны Давыдова В.Ю.».

Там они его и нагнали. Площадка в этот момент была переполнена: два летних школьных лагеря дневного пребывания, вожатые-старшеклассники, учителя и родители — всего около 100 человек.

Несколько ударов с разбега, прямо перед играющими детьми. Затем его повели за ДК. За ДК начинается огороженный бетонной стеной пустырь, поросший густой полынью и высокой осокой, дальше — развалины кинотеатра. Сбоку — спортивный стадион, вроде бы выкупленный у администрации армянским предпринимателем, тоже безлюдный. Привычное место поселковых драк.