Нам здесь жить

В данный момент на поляне вовсю хозяйничало восемь разбойников, трое из них щеголяли в белых плащах с отчетливо видным черным крестом. Остальные были одеты обычно – то есть в военные доспехи, но без отличительных признаков принадлежности к тевтонскому ордену. Эта пятерка и занималась тремя пленниками: стариком в каком-то бесформенном балахоне черного цвета, обшитом белой тесьмой по краям, мальчишкой-подростком и женщиной. Судя по всему, их в скором времени ожидала пытка. Такой вывод друзья сделали, глядя, как их обстоятельно прикручивают к дубам на краю поляны.

– Как многозначительно цитировала ближе к утру моя знакомая учительша по литературе, намекая на продолжение постельных утех: «И тут боец вспомнил, что у него в кармане винтовка!» – сквозь зубы процедил Петр.

– Ты это к чему?

– К тому, что пришло время для распаковки карабина, без коего нам навряд ли удастся обойтись. А ты чего это посмурнел? – нахмурился Сангре. – Нет, я не спорю, заслышав наши выстрелы запросто еще одна толпа с крестами набежать может, так что мы рискуем схлопотать стрелу в бок, меч в пузо и копье в зад и через это немножечко помереть, но не оставлять же этого безобразия? Или тебе Шива в людей не позволяет стрелять? Ну давай я сам за карабин возьмусь. Идеальное качество не гарантирую, но с трехсот метров в столь крупные мишени…

– Не о том речь, – хмуро перебил Улан. – И Шива ни при чем. Кстати, мы по всей видимости на литовской территории, так что еще одна толпа с крестами не набежит – они все тут. Это набег.

– Почему ты так решил? – удивился Сангре.

– Если кратко, то на своей земле себя так не ведут, а объяснять все нюансы в подробностях слишком долго, – отмахнулся Улан. – Считай, во мне заговорила генетическая память предков. Ты лучше о другом задумайся. Вот так запросто отстреливать людей, сидя в засаде, как-то… – он замялся. – Может, получится договориться?

– Тю на тебя. Ты шо?! Это ж считай средневековые натовцы, как всегда несущие на восток демократию и, судя по дымящейся головешке в руках во-он того козла, весьма горячий, можно сказать, пламенный гуманизм, так что пытаться договориться бессмысленно. Нет, если ты столь лютый гуманист, можно оставить все как есть – пусть их. В конце концов, нам здесь не жить. Но уж больно оно… несправедливо.

Улан засопел, услышав последнее слово, и недовольно поморщился. Однако возразить было нечем – прав друг, как тут не заступиться. А если пытаться поначалу применить иной вариант, будет утерян фактор неожиданности. И тогда при столь явном численном перевесе неизвестно какая сторона одержит верх – вон сколько у них арбалетов. Если хоть один заряжен, то… Получалось, надо стрелять, причем именно ему. В конце концов это именно он, а не Сангре, считался в Академии одним из лучших стрелков и даже пару раз брал призы на соревнованиях.

– Карабин я тебе не уступлю – все-таки сам его пристреливал, – мрачно выдавил он и добавил, специально стремясь себя накрутить: – К тому же потомки этих с крестами двух моих прадедов убили в Отечественную, так что у меня должок за ними.

– Вот и рассчитаешься, – вставил Петр.

– Но лучше бы сократить дистанцию, – продолжал Улан. – В обойме десять патронов, а на полянке восемь человек, значит, больше двух раз промахиваться нельзя. Предлагаю подкрасться поближе со стороны во-он того дубка, что слева от нас.

Привязав коней, они осторожно подобрались к полянке поближе. К этому времени всех трех пленников успели привязать, а двое воинов в темных плащах торопливо собирали разбросанные головни и заново раздували костёр.

– Пытать собираются, – прокомментировал Улан.

– Зачем? – удивился Петр.

– А вдруг пленные где-то серебро с золотом запрятали, – пояснил Улан. – Скорее всего, вон тот мордатый, что стоит близ дамочки, сейчас именно о деньгах ее и расспрашивает. У кочевников, когда они в разбойный набег идут, даже поговорка есть такая: «Настоящий воин не тот, кто победил врага, но кто взял добычу».

– Учитывая темное прошлое твоих предков, тебе виднее, – согласился Сангре.

Улан поерзал, примащиваясь поудобнее, и пробормотал:

– Одного боюсь: если эти вояки уже знакомы с аркебузами, выстрелом из карабина их напугать не получится. И тогда они по принципу «Не доставайтесь ж вы никому» перед тем, как попытаться сбежать, могут прикончить пленных.

– Арбалеты ж вроде разряжены.

– Подумаешь, – фыркнул Улан. – Полоснул мечом на бегу и вся недолга.

– Значит, надо отвлечь, чтобы им стало не до того.

– А как?

– Дай подумать, – Сангре потер переносицу. – Ага, играем вариант как с боярином, но на сей раз помимо божественного грома придется наглядно продемонстрировать само божество, тогда они точно запаникуют. Сейчас я…

Он, осмотревшись по сторонам, извлек из-под снега сухую ветвь. Была она кривая, но длинная, чуть ли не в его рост, и толщиной почти с его запястье. Не найдя ничего лучшего, Сангре вздохнул, слегка взмахнул ею в воздухе и удовлетворенно кивнул.