Нам здесь жить

Один из них, громадный как гора, с окровавленной головой, так и остался лежать без сознания, но второй, тоже крупногабаритный, проявил изрядную ретивость. Стоило Сангре отойти в сторону, как тот прытко метнулся к пленному Вальтеру и принялся старательно его валтузить. Немец практически не сопротивлялся. Свернувшись в клубок, он лежал на снегу, время от времени горестно охая.

– Ага, робкий литовский народ воспрял с колен и, сбросив путы, накинулся на вековых угнетателей. Умилительное зрелище, – прокомментировал Петр и властно прикрикнул на разошедшегося мужика: – Ну будя, будя его месить, чай не тесто. Хорошего понемножку. Понимаю, что дойч швайн, но не для того его мой друг в живых оставлял, чтоб ты из него отбивную делал. Рано. Мне еще потолковать с ним нужно. Будя, сказал! – повысил он голос, видя, что тот никак не желает угомониться.

Возымел магическое воздействие лишь посох. Стоило Сангре замахнуться им на мужика, как тот мигом отпрянул от пленника.

– То-то, – буркнул Сангре. – Лучше на поляне приберись, – указал он на разбросанное повсюду оружие, дополнив свои слова красноречивыми жестами, – а я покамест остальных пленных развяжу.

Начал Петр процесс освобождения, разумеется, с самого приятного, то бишь с женщины. Странное дело, пока он бесцеремонно вспарывал взятым у одного из убитых крестоносцев мечом прочную толстую веревку, которой та была примотана к дубу, она стойко держалась, пытливо вглядываясь в своего освободителя. Однако стоило ее освободить, как большущие голубые глаза женщины закрылись и она, потеряв сознание, обессиленно сползла по стволу дерева вниз.

Чуть поколебавшись с очередностью – то ли привести в чувство, то ли вначале отвязать остальных – он выбрал первое как более приятное. Снежок на щеках довольно-таки быстро привел ее в чувство.

– Ну чего ты, малышка? – ласково провел по ее волосам Сангре. – Самое страшное позади и теперь у тебя все будет в порядке.

Женщина не понимала, но тон и жесты были достаточно красноречивы, и она благодарно улыбнулась своему спасителю. Но тут же спохватилась, подняла руку, указав в сторону привязанных. Сама она оправилась быстро. Когда Сангре закончил разрезать веревки, освобождая последнего из пленников – первым делом после своего освобождения мальчишка ринулся к старику – оказалось, что она уже не нуждается в его услугах. То ли обязывало высокое звание жрицы, то ли сказалось крепкое телосложение, но она успела самостоятельно подняться на ноги и держалась на них довольно-таки прочно, не шатаясь. Да и взгляд, скользивший по погромленной поляне, был уверенный, можно сказать, хозяйский.

На всякий случай Петр решил осведомиться у нее, не нужна ли помощь, но не успел – отвлек раздавшийся стон. Он повертел головой, недоумевая, но тут рука одного из лежащих крестоносцев (того самого, кто замахивался мечом) вяло приподнялась и вновь опустилась.

– Вот тебе и на, – удивился Сангре. – Никак Уланчик смазал. Тоже мне, отличник огневой подготовки, со ста метров завалить не смог…

Но деваться некуда, и он поплелся осматривать выжившего. Странно, но дырочка от пули в доспехах, отливающих благородным стальным цветом, красовалась там, где надо – напротив сердца. Однако очнувшийся тем не менее помирать явно не собирался. Ухватив Петра за руку, стал шептать ему что-то. Голос был слабый, прерывистый, но, как ни удивительно, некоторые слова оказались для Сангре знакомыми. Он напряг память и вспомнил… деда. Еще в детстве тот учил внука испанскому. Ну да, точно: «жизнь», «смерть», «поклон» (интересно кому), «Христос», «бог»… Но больше всего его умилило слово «Арагон». Помнится, именно оттуда прибыл и юный мальчишка Виктор Хосе Мануэль Сангре.

– Ба, недобиток, так ты чего, испанец? – изумленно осведомился Петр и выдал в ответ пару фраз.

«Недобиток» еле слышно что-то ответил, и Сангре, хотя не понял и половины, окончательно убедился: и впрямь испанец. Мало того, крестоносец чуть погодя упомянул и родной город деда – Таррасу.

– А какого хрена сюда приперся, вместо того чтоб мавров шинковать? Или они уже закончились? Ну ладно, сейчас мы тебя оттранспортируем в местечко поудобнее, а тогда обстоятельно покалякаем, как землю в Гренаде крестьянам отдать.

Он огляделся по сторонам и подозвал к себе недавнего «вылизывателя сапог». Тот с готовностью ринулся на помощь, проявив недюжинный энтузиазм и старание. Совместными усилиями они донесли рыцаря до ближайшего дуба, прислонили к дереву и принялись освобождать от доспехов. Впрочем, в основном трудился Вальтер, а Петр лишь наблюдал, как тот ловко расправляется с многочисленными ремешками и застежками.