Намбандзин (СИ)

Первые залпы были жидковаты. Многие аркебузы не выстрелили, потому что затравка отсырела. Это компенсировала меткость. Вражеские копейщики стояли на склоне, выше моих стрелков. Сколько бы раз я ни повторял, что целиться надо в колени, подсознательно аркебузир целиться выше, в низ живота, предполагая, что пуля попадет в грудь или голову. В итоге она улетала выше — и попадала в воина, стоявшего во второй или даже третьей шеренге. Там и так не самые отважные занимают места, а тут еще им досталось больше, чем передним. Со второго залпа дела пошли лучше. Бабахнули почти все аркебузы, выбросив такое густое черное облако, что нижние вражеские шеренги стали не видны. Впрочем, хватило, чтобы увидеть, что уцелевшие из стоявших ниже, бросив оружие и соскальзывая на размокшей земле, улепетывают вверх по склону и дальше по вершине холма, огибая по дуге самураев, которые держали оборону вокруг темно-зеленого шатра Имагавы Ёсимото.

Мы медленно, стараясь не сломать строй, что получалось плохо, поднялись вслед за ними, и выстроились на краю вершины слева от шатра. Если бы самураи во время нашего маневра бросились в атаку, то наверняка скинули бы нас и, как предполагаю, решили сражение в свою пользу или хотя бы сильно уменьшили свои потери. К счастью, у них не было опыта сражений с аркебузирами, поэтому остались на месте, готовые умереть в рукопашной.

Первая линия отстрелялась дружно и не очень метко. Большая часть пуль угодила в шатер, из-за чего он обвис с нашей стороны, напоминая большой полуспущенный шар.

— Целиться в колени! — проорал я.

Младшие командиры продублировали мой приказ и, начиная со второго залпа, меткость немного подросла.

Самураи продержались до восьмого залпа. К тому времени в строю оставалось не более трети из них, остальные погибли или сдрыстнули раньше. Может быть, не все струсили, просто им стало очень обидно, когда тебя убивают безнаказанно. Наши пикинеры, покрытые пороховой гарью так, что были похожи на трубочистов после напряженного трудового дня, по моему приказу подошли к шатру, возле которого грудами лежали мертвые и тяжело раненые враги. Здесь я разделил своих подчиненных на две части. Большая встала левее шатра, напротив вражеских самураев, сражавшихся с нашими конными, а меньшая — справа, напротив асигару-яри противника.

Еще шесть залпов решили исход сражения. Одним из первых сбежал Имагава Ёсимото, причем выпрыгнув из красного паланкина, жерди которого четверо носильщиков держали на плечах, чтобы обзор был лучше. Одна из пуль сорвала красную шторку и, возможно, попала даймё в левую руку. Он сиганул рыбкой, после чего, комично размахивая облепленными грязью руками, соскальзывая и падая, устремился вниз по дальнему склону. Вслед за ним рванули вражеские асигару-яри, а потом и самураи. Наши всадники поскакали за ними, и вскоре на склоне образовалась куча мала из поскользнувшихся и упавших людей и лошадей. Теперь я знаю, кто и когда придумал бои в грязи.

Ода Нобунага остался на вершине холма. Он спешился возле шатра разгромленного врага и радостно улыбаясь, похлопал меня по плечу. Обычно даймё вел себя очень корректно, никакого панибратства с подчиненными.

— Я победил! — воскликнул он то ли утвердительно, то ли вопросительно.

— Мы победили, — уточнил я.

Одна Нобунага посмотрел на меня так, будто я сморозил несусветную чушь. Скромность не была главным его достоинством. Обычно она встречается у неудачников и служит оправданием промахов.

26

Жил-был мелкий даймё, которого считали дурачком. Знали о его существовании только соседи, причем усмехались, произнося его прозвище. Таким он прибыл в долину Окэхадзамэ, а покинул её самым известным полководцем империи Нихон. В обозе он вез голову Имагавы Ёсимото, бывшего правителя трех провинций, имевшего под командованием одну из самых больших армий и претендовавшего на должность сёгуна. Самураи Мори Ёсикаца и Хаттори Казутада догнали удирающего даймё и, пока один нападал, второй подло зашел сзади и сделал вражеского предводителя немного короче. Впрочем, Ода Нобунага быстро расстался с этим ценным трофеем. Семь лет назад один из его замков Наруми достался Имагаве Ёсимото без боя, благодаря предательству коменданта Ямагути Норицуги. Через пару лет перебежчика отблагодарили, казнив якобы за умысел вернуться к бывшему сеньору. Новым комендантом стал Окабэ Монотобу. Этот оказался очень преданным своему сеньору, даже мертвому, поэтому избавил его от посмертного позора, обменяв замок на голову, и заодно себя от гибели в случае осады и штурма замка. Не знаю, что хуже: найти из-за предательства или потерять из-за верности.