Намерение!

Что было дальше? Баба перепугалась, взяла деда на руки и перенесла в кровать. Положила под перину и два дня за ним ухаживала, отпаивала чаями, носила в постель еду, но дед чах и слабел. С бабкой он больше ни слова не сказал, ни звука не издал, ни разу на нее даже не глянул. На третий день, где-то в полседьмого, дед страшно вздохнул и умер.

Такая вот быличка про моего деда.

10

Бабка продолжала по вечерам рассказывать мне порциями свою жизнь, но ни одна из историй больше не была такой оглушительной для нее, да и для меня, как та первая. Зрение у бабки резко ухудшилось, сама читать она уже не могла, но в целом выглядела более оживленной. Недаром говорят, что прошлое давит нас – сбрасывая его, мы молодеем.

Полдник я проводил возле бабки, попивая с ней чай и читая вслух Мирче Элиаде. На сон зачитывал ей «Тибетскую книгу мертвых». Бабка жаловалась, что «ничего не понимает». Она плакала, чтоб я читал ей Евангелие. Я же пояснил, что со Святым Писанием она в целом уже знакома, а про «Тибетскую книгу мертвых» впервые слышит, хотя это экземпляр из библиотеки профессора Галушки, бардо ему тходолом . А человек перед лицом смерти, продолжал я, который знает про две версии потустороннего, имеет вдвое больше шансов умереть удачно (назовем это так), чем человек, зашоренный только одной. Ибо никто из живых не знает наверняка, что там, после смерти.

Бабка возразила, что Бог знает. Я ей на то: знает, да не скажет. А ждет, чтобы мы сами все увидели.

Бабка задумалась. И тут неожиданно спросила, что, на мой взгляд, наступает после смерти. Малость поразмыслив, я ответил, как считал: «Думаю, после смерти наступает смерть».

Глава V Жить значит умирать. Фуги и трансы

1

В бабушкиной хате я обитал в угловой северной комнате. Она была пустая, белая и пахла сухой луковой шелухой. Пол в комнате нелакированный – длинные сухие доски. Плинтусов тоже не было. Когда-то тут хранились мешки с крупами, на крупинки которых я наступал босой ногой, занимаясь кунг-фу.

Хотя в кабинете моего деда было канапе, я решил поселиться там, где до меня не жил еще никто. Я обнаружил, что спартанский стиль жизни делает меня дисциплинированным. А дисциплина делает меня спокойным и сильным.

Выбеленные стены, трехстворчатое окно без карниза (ни штор, ни занавесок), расстеленный вдоль стены спальник идеально соответствовали моим эстетическим запросам.

2

У меня было много свободного времени. Мыть посуду – работа небольшая. Поэтому с утра, после тренировки, я обычно находил часика три-четыре для сосредоточения. Сидел у себя на коврике, тренировал глубокое дыхание. В звонкой тишине бабушкиного дома я медленно, шаг за шагом, перематывал в голове бесконечные пленки памяти. Упорядочивал их, каталогизировал. Одним словом, возобновил исследования.

Я продолжал ежедневно отрабатывать удары, которым меня научил Василь – но уже не потому, что готовился к армии, а потому, что это стало частью моей жизни. Чем больше я тренировал тело, тем лучше были продвижения в деле памяти. Кислород входил в самые закрытые участки тела, пробуждая воспоминания, что прятались, склеенные, в тесных щелях моего времени.

3

Порой говорят: всегда все бывает в первый раз. На минуту остановитесь. Вслушайтесь в эту фразу. Она – про посвящение в неизвестное, которое и есть суть бытия, опыт опытов.