Наместник ночи

Франциск сел рядом с Каликсом на поваленное дерево.

– Ты поспал?

Мальчик мотнул головой.

– Хм…

От этого недовольного мычания Франц почувствовал стыд.

– Теперь мы пойдем за Цветами, Калике?

– Да. Теперь – по Стезе.

Когда путники стремительно покидали долину хризалид, им было не до Стези. Калике запутывал следы и не спускал мальчиков на землю. Но на первом же привале Франциск обратил внимание, что Цветы изменились, став молочно-белыми.

И теперь они не выпрыгивали из земли, а скорее выскальзывали, плавно поднимая белоснежные головки и медленно распуская длинные лепестки. Вели себя Цветы тоже иначе: они качались на невидимом ветру, нежно касались собратьев длинными лепестками и листьями, кивали головками. С узких лепестков срывались прозрачные капли.

Заметив, что цветы Стези изменились, Калике долго к ним приглядывался. Потом склонил голову и насторожил уши. Братья, затаив дыхание, тоже замерли. Цветы еле слышно пели грустную протяжную песню, от которой по коже бежали мурашки.

Потом Калике пальцем снял с Цветка прозрачную каплю и слизнул ее.

– Точно, слеза, – кивнул он. – Это Цветы Памяти. Думаю, я знаю, куда на этот раз ведет Стезя. В Полуночи есть одно место, которое называют Плачущим лесом. Если это так, по пути нам встретятся те, у кого мы найдем приют и, возможно, лодку, чтобы доплыть до леса по Лакримозе – реке Слез. Да, деревня айсидов совсем близко…

– Айсиды? Кто это?

– Существа льда и снега. Они не любят Эмпирея и не служат Мертвому Принцу.

– Но Мудрец говорил, что нам никто не захочет помогать в Полуночи!

Монстр поглядел на Франца спокойными умными глазами.

– Это так. Никто не захочет идти против Мертвого Принца. Но айсиды всегда были моими добрыми друзьями, и я надеюсь, они согласятся помочь и вам. Ради нашей дружбы.

От этих слов полегчало.

Мысль о том, что где-то впереди на темной тропе, ведущей в никуда – в самую черную ночь, – их ждет приют, уютный костер и, быть может, крыша над головой, немного утешила Франциска после всех страданий. Быть может, айсиды действительно им помогут… Калике сказал, они могут дать лодку.

Значит, не нужно будет красться по лесу, озираясь по сторонам и остерегаясь жутких черных лап, которые постоянно высовывались из ветвей. Пару раз и Франц, и Филипп чуть им не достались, но Калике вовремя выхватывал их из цепкой хватки жутких теней. Если бы не монстр, близнецы ни за что не зашли бы так далеко.

Теперь Калике сказал, что где-то там их ждут друзья…

Хоть бы это оказалось правдой!

Глава 14 об Эмпирее, Южном Ветре

Каликс сидел рядом с Францем, пока мальчик предавался своим печальным мыслям, смотрел на Цветы и слушал их горестный плач. Луна плыла в высоте – большой белый корабль, сопровождаемый флотилией сияющих созвездий, разливающих призрачный свет меж черных стволов…

Цветы качались, обнимая длинными листьями головки друг друга, роняли печальные слезы в выбеленный луной папоротник.

Вдруг Калике резко поднял голову.

Да Франц и сам различил неподалеку низкое, гулкое гудение. Зависая то над одним, то над другим Цветком, к ним подлетал бражник. Необычно крупное тело, черно-желтый рисунок черепа… Это был тот самый бражник. Он завис над Цветком Памяти и обмакнул хоботок в слезу.

А затем…

Калике вскочил и ошарашенно завертел головой, присматриваясь к теням за угольно-черными стволами. Его уши, украшенные в нескольких местах кольцами, дернулись, рассыпав серебряный звон. Гигант напрягся, замер.

Вдруг на луну набежала туча. Лес накрыла тень.

– Бежим!

Калике схватил Франциска и потянул за собой. Он растолкал Филиппа, схватил их пожитки, и уже через несколько мгновений близнецы и монстр мчались по лесу, и белоснежные Цветы Памяти едва успевали вырастать и рассыпаться прахом за их спинами. Стезя указывала путь туда, где деревья росли выше, корявее и уродливее, где ветви сплетались плотнее. Она выбирала места укромные и темные, такие, где не только можно потеряться самому, но и тебя могут потерять…

– Скорее, – торопил Калике, – ну же, скорее!

Но вымотанные от страха и долгого пути дети выбились из сил слишком быстро. Они спотыкались о корни, таившиеся среди травы клубками черных гадюк. Листья били по щекам наотмашь, ветви свистели возле ушей, грозя располосовать лицо или вовсе выбить глаз. Потерянные, испуганные, братья и Калике мчались так, будто за ними гналась стая диких собак, хотя Франц ничего не слышал.

Лишь ветер шумел в высоте.

Правда, его напев изменился. Стал надрывным, тревожным.

Внезапно Калике остановился. Бросил взгляд назад, но не на Стезю, а на небо, процедил что-то сквозь зубы и, подхватив близнецов на руки, помчался дальше. Рога вспарывали колышущуюся черную ночь будто нож – брюхо рыбы. Глаза Каликса сверкали – огромные, остекленевшие.

И вдруг…