Наоми

Сев на кровать и схватившись руками за голову, я долго смотрел на завещанный целлофаном проём, наблюдая, как слабый утренний свет пытается осветить мою скромную комнату. Несколько раз вздохнув, я списал всё на усталость, нисколько не сомневаясь в своих прежних деяниях. Сегодня я решил остаться дома, чтобы привести одежду и мысли в порядок. Ну, а уже завтра вновь продолжить свои поиски, потому что нельзя отступать и останавливаться и потому что я не хочу и не буду больше страдать.

Я всегда стирал свою одежду в той самой реке, в колонне моста через которую я и жил. Здесь никто и никогда меня не искал, а если кто и видел меня, то не обращал никакого внимания, потому что люди, обитающие здесь в округе, были как призраки, брошенные и потерявшиеся в тёмных улочках жизни. И я был одним из них: ребёнок без матери и без семьи, тот, чьё имя стёрло время, тот, которого никто не ищет и не ждёт, как впрочем, и он, не желающий никого и никогда впускать в свою одинокую жизнь.

На следующее утро я как ни в чём не бывало встал со своей одинокой холодной постели, и, позавтракав очередной дрянью, двинулся в путь на поиски новой жертвы, оправдывая себя тем, что избавляю человечество от людей, подобных моей гнусной матери, чьё рождение и, в общем-то, вся жизнь являются какой-то ошибкой или сбоем в программе, которую я и должен исправить.

С утра было пасмурно. Тонкие серые облака затянули небо, не давая возможности пробиться даже слабому лучику солнца, превращая раннее утро в поздний, прохладный и полный уныния вечер, где каждая крупица воздушного окружения намекает на предстоящую этой ночью бурю.

Шагая спокойным и уверенным шагом по каменной мостовой, я ни о чём глобальном не думал, вакуум царил в моей голове, лишая меня напряжённости и, как ни странно, рассудка. Съедобная дрянь, поглощённая мною утром, наконец-то дала о себе знать. Мой желудок изнывал от боли, требуя приёма более качественной пищи. Поблизости не было ничего кроме низкосортных забегаловок, но и такая еда будет куда лучше, чем я ел накануне. Зайдя в первую попавшуюся, я сел за единственный оказавшийся свободным в тот момент столик и ждал визита официантки, которая в час пик еле справлялась с заказами.

– Сэр, что желаете? – неожиданно из паутины раздумий вырвал меня нежный голосок, произнесённый со стороны спины, что я не сразу увидел объект моего диалога.

– Кофе, пончики и лазанью, – без энтузиазма извлёк из себя, наслаждаясь её миловидным ликом.

– Сэр, лазанья будет только к обеду, а утром мы обычно подаём чудесный омлет с беконом, – хлопая огромными ресницами, произнесла девушка, прикрывая свои измученные жизнью голубые глаза.

– Ну, омлет так омлет, – уже с улыбкой произнёс я, явно симпатизируя этой особе, что для меня в принципе было редким явлением. Она, отвечая улыбкой, приняла мой заказ и, резко повернувшись, зашагала к кухонной двери, чтобы передать вне очереди мой заказ повару. И всё бы ничего, да только еле заметная татуировка коварно вылезла из-под слегка опустившихся на бёдрах джинсов, обнажая всем уже не просто картинку лихой молодости, а скорее, как думал я, свою сущность и приговор для ни в чём неповинной особы.

Когда она принесла мне мой завтрак, земля уже вращалась в другом направлении, изменяя свои координаты. Я мило беседовал с ней, а на прощание оставил неприлично большие по размеру чаевые. Девушка явно была рада моему с ней общению и тянулась ко мне, подтверждая свою природу и мои убеждения. Я договорился с ней встретиться в баре на другом конце города вечером этого дня. Девушка сказала, что работает там, и после смены будет свободна, но я караулил её даже всю смену в кафе, следуя за ней вплоть до самого дома, в котором она проживала. Небольшой многоквартирный домик с серыми, привычными для этого города фасадами был наполнен жильцами. Я не рискнул подойти к дому вплотную, поэтому следил за входом, стоя на противоположной от него стороне. К моему счастью, девушка недолго пробыла там, но выйдя на улицу, она неожиданно махнула рукой проезжающей машине такси. Толпа разгулявшейся молодёжи, стоявшей неподалёку от входа, не позволила мне увидеть момент, когда она села в машину, но мне показалось почему-то, что там она была не одна.

Я пришёл в бар около двенадцати ночи, ожидая увидеть девушку, работающую здесь, как и там, официанткой, но в зале её нигде не было. В баре было немного народу, звучала приятная музыка, а на сцену то и дело выходили танцовщицы, обнажая своё роскошное тело.