Нападающий

Слово вонзилось мне в грудь и вцепилось в нее окровавленными ногтями, словно пытаясь спрятаться от неизбежности собственной кончины.

Я не могла представить себе мир, в котором не существовало бы Ашера, где я не слышала бы его дразнящего меня голоса или не видела бы его улыбки, манящей меня с другого конца комнаты, где его сердцебиение не синхронизировалось бы с моим, когда мы засыпали, и где у меня не было бы постоянной безопасной гавани во время шторма.

Я не могла представить себя без него, и это пугало меня больше всего остального.

Слезы навернулись мне на глаза.

— Скарлетт. — Голос Ашера звучал тоскливо, когда он прижал меня к своей груди. — Все в порядке. Я в порядке. Со мной ничего не случится.

— Ты этого не знаешь. — Слезы текли по моим щекам. Боже, это унизительно. Я портила нашу первую ночь за границей вместе, но не могла остановиться. Я годами бежала от своих страхов, но перспектива потерять его была настолько подавляющей, что я не могла убежать от нее. Она захлестнула меня, утянув под волны тревоги и ужасных, кровавых «что, если».

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Раньше я думала, что я непобедима. Я была молода и здорова и на вершине мира. Я думала, что со мной ничего не может случиться, но я ошибалась. — Эмоции застряли у меня в горле. — Дело в том, что я не могла предотвратить свою аварию. Я оказалась не в том месте и не в то время, и это зависит от вселенной. Но уличные гонки… ты сам выбираешь поставить себя в такое положение.

Лицо Ашера сморщилось.

— Дорогая…

— Нет. — Я покачала головой и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Пожалуйста, дай мне закончить. Я знаю, что ты любишь гонки. Знаю. Я не хочу это недооценивать и не хочу говорить тебе, как жить. Но я не могу просыпаться каждое утро, думая, что вот-вот твоя удача отвернется от тебя, и мне позвонят и скажут, что тебя больше нет. — Мои слова дрогнули. — Я не могу тебя потерять.

— Ты не потеряешь. — Его голос звучал хрипло, или, может быть, это говорила тяжесть в моей груди. — Ты не потеряешь, потому что я больше не буду участвовать в гонках. Мне это не нужно, но мне нужна ты.

Из меня вырвался еще один всхлип, вызванный облегчением и десятком других чувств, которые я не могла назвать.

Когда я была моложе, мы с друзьями пытались угадать, какими будут профессии наших будущих партнеров. В то время мне было все равно, но я была непреклонна и не встречалась ни с кем из экстренных служб. Ни с пожарными, ни с полицейскими, ни с теми, чья работа была связана с тем, чтобы бежать навстречу опасности ради заработка.

Теоретически футболист должен быть в безопасности, но в моих чувствах к Ашеру не было ничего безопасного.

Может быть, я была эгоисткой, когда просила его отказаться от чего-то, что он любил. Если это так, то так тому и быть.

Я бы предпочла быть эгоистичной, если бы он был жив и здоров, чем бескорыстной, если бы он был похоронен под землей.

Ашер крепче прижал меня к себе.

— Я больше не буду гонять, — повторил он. — Я обещаю.

ГЛАВА 36

Я должен был чувствовать себя более противоречиво после того, как пообещал Скарлетт, что перестану гонять. Сесть за руль было моим вариантом терапии так долго, поэтому отказ от этого должен был вызвать некоторое сопротивление.

Может быть, это случится в следующий раз, когда я услышу о гонке или получу сообщение о новом «Бугатти» от своего автолюбителя. В то же время я не чувствовал… ничего. Ничего, кроме сожаления и яростного, томительного желания никогда больше не заставлять Скарлетт плакать.

Я понятия не имел, что она так относится к моим гонкам, но я должен был знать. Ее прошлое с автомобилями сделало наш разговор в ту первую ночь в Токио неизбежным. С другой стороны, это означало, что дальше все пошло в гору.

Не поймите меня неправильно, мой график на следующие три дня был суровым. «Часы Аоки» забронировал меня на промо-съемки, пресс-конференции, встречи и мероприятия. Слоан снабжала меня кофе, но смена часовых поясов и ранние звонки вздернули мою задницу.

К счастью, с «Аоки» все прошло гладко. Бренд был счастлив, Слоан была счастлива, и Леон был счастлив из своей роскошной квартиры в Лондоне, ублюдок. Мой бизнес-менеджер каким-то образом выпутался из изнурительного путешествия через континент.

Работа поглощала мои дни, но ночи были моими, и я проводил их со Скарлетт.

Ночью я водил ее в свои любимые изакаи (прим. неформальные японские бары), где мы допоздна болтали за выпивкой и закусками. Мы бродили по территории храма Сэнсодзи, освещенные фонари отбрасывали бледно-оранжевый свет на наши переплетенные руки, и предавались воодушевляющим исполнениям старых песен девяностых в одном из многочисленных караоке-баров города (заметка: пение, как и готовка, не было сильной стороной Скарлетт).

Исследование Токио вместе с ней стало для меня настоящим открытием.

Как бы я ни любил Лондон, еще больше мне нравилось находиться вдали от любопытных глаз и перешептываний.