Нападающий

— В любом случае, наслаждайся своим выходным. Увидимся в понедельник. — Адиль похлопал меня по плечу. Никто из нас не упомянул, что у меня больше нет выходных с тех пор, как тренер посадил меня на скамейку запасных. — Не принимай это близко к сердцу, Донован.

Я выдавил улыбку и кивнул, когда команда погрузилась в свои машины для встречи в «Разъяренном кабане». Ноа уехал домой, а Винсент заметно отсутствовал. Может, он уже был в пабе. Мы не разговаривали много последние несколько недель, и я подозревал, что он избегает меня, учитывая мои испорченные отношения со Скарлетт.

Это было к лучшему. Я не мог смотреть на него, не думая о ней, и я не мог думать о ней, не чувствуя себя так, словно кто-то пронзил мне живот мечом.

Я поехал прямо домой со стадиона и срезал путь на кухню. К счастью, моей службе безопасности удалось отпугнуть папарацци, которые раньше шныряли вокруг моего дома, так что мне не пришлось беспокоиться о них вдобавок ко всему остальному.

Да, я слонялся без дела.

Нет, мне было все равно.

Я схватил стеклянную бутылку колы из холодильника и открыл ее. Обычно я не баловал себя алкоголем или газировкой в ​​течение сезона, но поскольку я был отстранен от игры в обозримом будущем, я позволил себе выпить одну… или две, или три.

Я прислонился к стойке и сделал глоток, бесстрастно окидывая взглядом гигантскую кухню, пока мой взгляд не привлек медный блеск посуды, и на меня нахлынул поток воспоминаний.

Я думала, ты злоумышленник.

Почему ты так думала?

Я спустилась вниз перекусить и увидела свет из кухни. Я не думала…

Что у меня могла возникнуть та же идея?

Мой рот изогнулся при воспоминании о том, как Скарлетт орудовала сковородой, словно оружием, прежде чем реальность вторглась и снова расплющила ее.

Казалось, та ночь была целую жизнь назад.

Возможно, она больше никогда не переступит порог моего дома, не говоря уже о моей кухне.

Вкус газировки остался на языке, но я допил остатки из бутылки и заставил себя не звонить ей, как жалкий бывший, отчаянно нуждающейся во втором шансе, каким я и был, но у меня осталось достаточно достоинства, чтобы не демонстрировать это так громко.

Однако у меня не хватило достоинства полностью держаться подальше. Я посещал ее любимое кафе каждые выходные, надеясь увидеть ее мельком, но ее там никогда не было. Она перестала ходить туда несколько недель назад из-за папарацци, но я думал…

Неважно, что ты думаешь. Она не хочет иметь с тобой ничего общего, пока ты не разберешься со своим дерьмом.

Мой желудок скрутило в комок разочарования. Я обещал ей и тренеру, что больше не буду участвовать в гонках, но как я мог это доказать? Доказать отрицательное было невозможно.

Плюс, я все еще не понимал, что имел в виду тренер, когда сказал, что что-то движет моей импульсивностью. Если это не моя гордость или горячность, как он это называл, то что, черт возьми, это было?

У меня зазвонил телефон.

Мое сердце подпрыгнуло, и на дикий, полный надежды момент я подумал, что это может быть она. Затем я зарегистрировал рингтон, и мое сердце снова упало.

Не она.

Быстрый взгляд на экран показал, что это был мой отец. Я тут же перевел звонок на голосовую почту.

Если я раньше его избегал, то теперь, когда просочилась новость о моем бессрочном отстранении, я был настроен решительно не разговаривать с ним. Как и предполагалось, фанаты «Блэккасла» были в смятении, хотя сегодняшняя победа несколько успокоила их гнев.

Это не имело бы значения для моего отца. На самом деле, это, вероятно, разозлило его еще больше. Я должен был быть незаменимым, и если я не был, то я явно делал что-то не так.

Я потянулся за второй бутылкой, когда телефон снова зазвонил, и я отправил сообщение на голосовую почту. Опять. Если бы это было что-то экстренное, он бы оставил сообщение после первого звонка. Он этого не сделал, поэтому я предположил, что он просто хотел наорать на меня и заставить меня чувствовать себя дерьмом. Что еще было нового?

Между моим отстранением, автокатастрофой и шумихой в СМИ вокруг моих отношений со Скарлетт у него было много поводов для излияний. Но я получил достаточно словесных побоев в этом месяце, и мне не хотелось быть его боксерской грушей сегодня вечером.

Я взял свой напиток и пошел в гостиную.

В эти дни дом казался невыносимо холодным и одиноким, но это было мое единственное возможное убежище. Я не мог выйти на публику, не рискуя своей личной жизнью. Я не мог пойти в родительский дом, не столкнувшись, ну, с моими родителями. И у меня больше не было привилегии оставаться в квартире Скарлетт.

Раскаяние застряло в моем горле. Я был окружен лучшими предметами роскоши, которые можно было купить за деньги, но я бы отдал все это за возможность увидеть ее снова.