Нападающий

Чувство вины давило на мои плечи. Мне не стоило заставлять ее играть раньше. Я читал, что интенсивные упражнения могут усугубить симптомы хронической боли, но погода была такой прекрасной, и я не думал. Мне нравилось видеть, как она слишком много отрывалась, и она двигалась с грацией танцовщицы, которая была очевидна даже нетренированному глазу.

— Хотела ли бы ты снова танцевать? — спросил я. — Если бы у тебя была такая возможность.

Скарлетт на секунду замерла, прежде чем покачать головой.

— Неважно, чего я хочу, — сказала она, ее лицо было лишено эмоций. — Я не могу. У меня были операции, физиотерапия и всякое такое. Сейчас мне намного лучше, но я потеряла много подвижности и гибкости из-за травм бедра. Я никогда не буду выступать на том уровне, на котором раньше.

— Но ты скучаешь по танцам, — мягко сказал я.

Была долгая пауза, прежде чем она ответила.

— Да. — В этом слове была целая тоска. — Я скучаю.

Ответный комок эмоций сжался в моей груди. Я не мог представить, что однажды проснусь и потеряю возможность играть в футбол. Конец ее карьеры был еще более разрушительным, потому что он был таким неожиданным. Я нашел информацию об аварии после того, как она мне о ней рассказала. Она ехала на представление, когда в них врезалась другая машина.

Вселенная может быть чертовски жестокой, и мне было неприятно видеть печаль в ее глазах.

— Не все танцы должны быть в Королевском Оперном Театре или в Уэстбери. — Мне показалось, что я увидел, как она вздрогнула при упоминании Уэстбери, но, возможно, мне это показалось. — А ты можешь делать это ради развлечения? Может, есть роли, которые менее физически обременительны.

— Не знаю. Я не пробовала. — Резкий ответ Скарлетт свидетельствовал о том, что она хотела закончить разговор как можно скорее.

Я не хотел заставлять ее слишком сильно нервничать и не хотел ее осуждать, но я не мог сдержать шока от того факта, что она даже не пыталась танцевать после несчастного случая.

Я бы понял, если бы она оставила этот мир позади, но она все еще преподавала балет, и сама говорила, что скучает по нему.

— Представление сотрудников КАБ кажется хорошей возможностью попробовать. — Я затронул эту тему с осторожностью. — Низкие ставки, знакомая аудитория.

— Нет.

Одно слово. Его хватило, чтобы закончить говорить об этом.

Лицо Скарлетт закрылось, глаза закрылись, а рот сжался в упрямую линию. Открытость, которая освещала наш разговор ранее, померкла, оставив после себя неловкое напряжение.

Причины, по которым она не участвовала, меня не касались (хотя я и не поверил в оправдание «я слишком занята», которое она мне дала, когда я впервые спросил ее об этом. Все в КАБ были заняты). Последствия ее аварии были по праву деликатной темой; если бы я был на ее месте, я бы разозлился на себя за любопытство.

Тем не менее, тоска в ее глазах, когда я снова упомянул о танцах, запечатлелась в моем сознании, и я не мог отпустить ее.

Я совершенно счастлива, если запру свои страхи в шкафу и буду делать вид, что их не существует.

— Чего ты боишься, Скарлетт? — вырвался вопрос, тихий, но полный уверенности.

Главным препятствием для нее были не физические ограничения, а ее страхи.

Я знал человека, который позволил своим страхам управлять собой. Я не смог достучаться до него, и он унес эти страхи с собой в могилу.

Бывали ночи, когда я лежал без сна и думал, что бы случилось, если бы я подтолкнул его больше. Старался бы больше, а не предавался мечтам о собственном успехе. Изменило бы это что-то? Был бы он все еще жив?

Эти сожаления не дали мне отступить, даже когда Скарлетт напряглась.

Мне было все равно, злилась ли она на меня. Я уже однажды подвел того, кто мне дорог; я не собирался делать этого снова.

Скарлетт не была моей лучшей подругой, девушкой или членом семьи, но мне не нужен был ярлык, чтобы знать, что она мне небезразлична.

Я ожидал, что она набросится на меня после моего вопроса. Вместо этого каменное выражение медленно сошло с ее лица, а плечи поникли со смиренным вздохом.

— В последний раз, когда я выступала, я была в расцвете сил, — сказала она. — Будущая великая прима-балерина. Так меня называла пресса. Я открыла «Лебединое озеро» в Уэстбери и «убила это». Аплодисменты стоя, восторженные отзывы. Но я больше не та танцовщица, и я хочу, чтобы люди помнили меня такой, какой я была. Здоровой. Талантливой. — Ее голос дрогнул на следующем слове. — Целой.

— Чушь, — мой ответ прозвучал словно удар кнута в воздухе.

Скарлетт вздрогнула, ее лицо исказилось от потрясения и оскорбления.

— Ты не сломана, так что не надо нести чушь про «целую», — сказал я. — И я уверен, что ты все еще можешь опередить большую часть населения, когда дело касается балета, так что не пытайся скормить мне эту бездарную реплику. — Я сделал паузу, повторяя свои слова. — Ладно, может быть, «обежать» — не совсем правильный глагол, но ты понимаешь, что я имею в виду.

Едва заметная улыбка коснулась ее губ.