Нападение

На картах возникло движение. Белый офицер и капитан по очереди отдавали приказы, а подчиненные послушно меняли дислокацию пехоты, артиллерии, танков. Капитан два раза ошибался, но белый офицер гуманно разрешал «переходить», то есть изменить приказ. Потом последовала атака красных, но была отбита подоспевшим эскадроном белоказаков. Красные отступили на свои позиции, и позиционная война продолжилась.

После отбитой атаки на картах военных действий появились стаканы с чаем.

Сержант Бутырлин аккуратно записывал каждый приказ седого капитана. Приказы белого офицера записывал приземистый вихрастый фельдфебель из казаков.

Так продолжалось до позднего вечера. После совместного ужина игрушечные войска были уложены в ящики, а карты протерли тряпкой, свернули и спрятали. Белые попрощались, поблагодарив за прекрасно проведенный день.

Все снова встало на свои места. Я днями просиживал над шахматной доской, разбирая отложенные партии Карпова и Каспарова. Капитан и четверка во главе с сержантом Бутырлиным то неожиданно исчезали, то так же неожиданно появлялись. До меня им никакого дела не было, ко мне даже никто и не обращался. Я вроде и служил здесь, ведь имелись у меня своя миска и кружка, но никаких нарядов, никаких заданий.

Недели две спустя, капитан за ужином сообщил, что следующий карнавал произойдет через день за границей. Это сообщение никого за столом не удивило, из чего я сделал вывод, что карнавалы такие проводятся регулярно то на нашей, то на другой стороне границы. Но что за государство находилось по ту сторону границы, я до сих пор не знал. Спросить об этом было как-то неловко. Боялся, что засмеют.

После ужина капитан впервые вызвал меня к себе. Оказалось, что у него в одной из каптерок оборудован кабинет.

— Думаю, что вы уже пообвыкли у нас, — сказал капитан. — Завтра мы уходим на день и в связи с этим у вас появляется возможность совершить подвиг или выполнить первое боевое задание!

Я насторожился.

— Вы остаетесь охранять заставу и всю границу! Вопросы есть?

Вопросов у меня было множество, но задавать их я не решился.

Когда на следующий день капитан и четверо пограничников покинули заставу, я, закинув автомат на плечо, впервые обошел окрестности. Удивило меня более всего то, что я не нашел ни единой тропки или дорожки. Все вокруг поросло диким лесом.

Обойдя пару раз вокруг заставы, я вернулся в комнату и засел за шахматную доску. Пытался доиграть последнюю отложенную партию Карпова и Каспарова. Мысли работали плохо, то и дело ходил глупо, несобранно. Чтобы ходить за Каспарова приходилось пересаживаться, так как сидя на месте Карпова, я не мог объективно анализировать позиции.

Неожиданно со двора донеслись крики и ржание коней.

Не успел я подняться, как двери распахнулись, и в комнату вбежал знакомый белый офицер с шашкой наголо.

— Руки! — заорал он мне. Лицо его исказилось от ярости. — Руки! Я кому сказал!

Ничего не соображая, я поднял руки. Офицер снял с моего плеча автомат и обыскал меня. В комнату зашли фельдфебель и еще несколько белогвардейцев с ружьями.

— Где карты военных действий? — спросил офицер.

— Не знаю… — пробормотал я.

Офицер вынул из кобуры револьвер.

— Сейчас ты все узнаешь! Лицом к стенке! К стенке! Где карты?

— Какие? — мой голос задрожал.

— Карты, на которых мы пили чай две недели назад! — не унимался офицер.

— Не знаю… — ответил я.

— Твое последнее желание? — холодно спросил он.

Вопрос прозвучал удивительно обыденно, словно спросили «который час?». Я подумал о своих желаниях.

— Если можно, хотелось бы разыграть последнюю отложенную партию в шахматы…

— Кем отложенную? — спросил офицер.

— Карповым и Каспаровым.

— А кто из них кто? — поинтересовался офицер.

— Оба наши, русские… то есть советские.

— Славно! — усмехнулся офицер. — Гражданская шахматная война! Или как ты там назвал — партия?! Ну давай разыграем, только я — белыми.

— Согласен! — выпалил я. — Значит, вы за Каспарова, я за Карпова.

Фельдфебель с белогвардейцами переворачивали заставу вверх дном, а мы с офицером разыгрывали отложенную партию. Офицер очень уважал Алехина, но больше никого из шахматистов назвать не мог. Играл он послабее меня. В тот момент, когда я объявил ему, то есть Каспарову, мат, в комнату вбежал радостный фельдфебель со свернутыми картами в руках.

— Вам мат! — объявил я.

— К стенке! — коротко скомандовал офицер.

Я подчинился. Офицер разложил карты на столе, выбрал нужную, потом подбежал к календарю.

— Ну, что, вашеродие? — взволнованно спросил фельдфебель.

— Через четыре дня погибнем, — покачал головой офицер.

Фельдфебель сглотнул слюну, покосился в мою сторону.

— Этого прикончим? — спросил.

Офицер окинул меня взглядом.

Неожиданно послышалось пипиканье радиоточки, сообщающей точное время.

Белогвардейцы вслушались. Пришло сообщение из Москвы о том, что отложенная партия между Карповым и Каспаровым была доиграна. Победил Каспаров. Офицер чертыхнулся.

— Опять неудача! — прошипел он сквозь зубы. — Выигравшие проигрывают!

— Живи! — крикнул он мне. — Живи и помни, как ты выиграл проигранную партию! Эх!!! По коням!

Белогвардейцы выбежали во двор.