Напарник

– Ничего ты не вспомнил – резко и холодно оборвала его мать: – Эта песня запрещена, потому что способна вызывать у людей разного рода галлюцинации и ложные воспоминания. Ума не приложу, как ты сумел ее отыскать! – вечеринка была окончательно и бесповоротно испорчена.

Джек сник.

– Прости, мам.

– Да ничего. – Джордж толкнул его в плечо: – И хуже бывало! Я однажды на своем дне рождения сел в торт!

Джек подавил улыбку.

– Серьезно?

– Да – мрачно подтвердил Джордж, но тут же не удержался и рассмеялся: – Мне было всего пять!

Джек кивнул.

– Можно сказать, что ты меня утешил.

Мать в стороне от них беседовала с одним из уходящих гостей.

– Мы можем пойти и поговорить – предложил Джордж.

Джек задумался:

– Слушай, если эта песня вызывает галлюцинации – что ты увидел? – Джордж слегка покраснел:

– Тут как бы не галлюцинации… А скорее то, что человек желает больше всего… Тебе вот показалось, что ты что-то вспомнил… Мне… Да не бери в голову. Есть одна девушка, в общем, вот и все.

Джек усмехнулся и погрозил ему пальцем:

– Смотри, особо не вольничай до свадьбы!

Джордж залился краской еще больше.

– Конечно же нет! – тема о девушках напомнила Джеку его проблему с Катрин. Не желая, чтобы их кто-нибудь случайно подслушал, он пошел в сторону своей комнаты. Джордж двинулся за ним. Когда они оказались на лестнице, довольно далеко от разбредающейся толпы, Джек спросил:

– Слушай… А какие у меня были отношения с Катрин до всего этого? Понимаешь… теперь я не чувствую к ней ничего…

Джордж удивленно поднял брови.

– Ничего? Совсем, что ли, ничего?

Джек отвел взгляд. Он чувствовал себя предателем.

Катрин ведь совсем не виновата…

– Да.

Джордж вздохнул, но тут же хлопнул его по плечу:

– Да ты не парься, придумаем что-нибудь! Она девушка отходчивая, все быстро забудет!

– Правда? – Джек облегченно вздохнул.

– Еще как – подмигнул ему Джордж.

Джек поднялся по лестнице к себе, пообещав появиться вечером, на ужине. Джордж пожелал ему хорошенько отдохнуть до этого времени.

Джек закрыл за собой дверь комнаты, плотно прижавшись к ней спиной. Он не знал, что ему следует думать, но слова Джорджа придавали оптимизма.

Вот его план: пока воспоминания не вернулись, обустроить эту жизнь так, как ему удобно. Для начала, избавиться от Катрин. После пойти в колледж и найти себе, по возможности, новых друзей, с которыми можно будет начать все с нуля. Может быть, даже и новую девушку…

Это были приятные, спокойные мысли, и Джек немного посмаковал их, представляя, какой идеальной может стать его жизнь.

Странная песня и то, что он увидел во время нее, постепенно уходило из памяти в какие-то непостижимые глубины, и вскоре затерялось настолько, что ему стоило больших трудов вспомнить о том, что он вообще что-то увидел.

Время Джек провел, подцепив с полки одну случайную книгу и начав читать ее, открыв на середине. Золотистые браслеты на запястьях слегка цеплялись за страницы, чуть выступая от кожи. Он сидел около часа, читая какую-то несусветную чушь, прежде чем голос матери донесся с нижнего этажа.

– Джек, Джордж! Спускайтесь, время ужина настало! – Джек с радостью отложил книгу и соскользнул с кровати. Дверь снова заклинило, и распахнуть ему ее удалось только с пятого раза. Это Джека нисколько не насторожило.

Джордж спускался по лестнице как раз рядом с ним, и Джек улыбнулся ему:

– Я чертовски голоден.

Джордж кивнул и прошептал:

– Не употребляй таких слов при матери, и сможешь спокойно поесть. – Джек извинился и кивнул в ответ.

На ужин им полагалась какая-то каша и немного салата. Все это показалось Джеку на вкус странным и новым, словно он никогда не пробовал ничего подобного. В то же время мать утверждала, что это его любимая еда, а Джордж – что они едят ее довольно часто. Они оба в этот момент ждали от него восторга, момента узнавания, и Джек сделал над собой усилие, кивнув им обоим:

– Какой знакомый вкус! Очень вкусно! – мать зарделась, а Джордж кивнул ему. Джек доел все, что было дано ему на тарелке, хотя каша на вкус показалась ему слишком пресной, а салат – каким-то водянистым.

После того, как он закончил с едой, мать подвинула ему кружку с медового цвета жидкостью. Она оказалась чаем, и Джек понял, что никогда не пробовал чай. По крайней мере, именно такой. Но на его лице снова промелькнуло притворное узнавание.

Конечно, он знал, что ни к чему хорошему эта игра не приведет, но отделаться от нее не получалось никак, словно и в прошлом он был заядлым лжецом.

После еды Джордж умоляюще посмотрел на мать:

– Раз уж Джек сегодня с нами, можно мы немного хлебнем? – Джек не знал, что означает это "хлебнем", но решил, что хуже, пожалуй, не станет. Мать нахмурилась. Джордж сделал просящее лицо: – Мы совсем по чуть-чуть! Наконец она все же сжалилась над ним и кивнула.