Наперегонки с темнотой

Впервые это случилось на второй день. Тогда я случайно посмотрел в зеркало заднего вида и неожиданно встретился с ней глазами. Лора свои быстро опустила, но по ее смущенному лицу я понял, что она наблюдала за мной. Успев уловить в ее взгляде то, что интуитивно считываешь как проявление симпатии и влечения, тут же я догадался — вызван он не праздным интересом.

В тот раз я отмахнулся от этой мысли, решив, что мне могло показаться, но позже уловил ее взгляд снова. Внезапно для меня стала ясна ее робость в моем присутствии, а также желание ехать с нами. Прежде я воспринимал его как элементарную потребность спастись, однако теперь понял — была еще и скрытая причина. Лора явно испытывала ко мне некие чувства и открытием этим я тяготился.

Пожалуй, где-то в глубине души мне польстило ее внимание, но я отлично сознавал, что не смогу ответить ей тем же. Лора милая девушка и достаточно привлекательна внешне, вот только как бы я не старался, ничего кроме благодарности в себе отыскать не сумел. По этой причине я продолжал делать вид, будто ничего не заметил.

Увидев, что она до сих пор стоит рядом, с вежливой улыбкой я проронил:

— Ложитесь в постель, Лора. Утром опять ранний подъем, но обещаю, уже завтра мы будем в каком-нибудь безопасном и, хотелось бы верить, теплом месте.

Получив в ответ благодарно-застенчивую улыбку, я вышел на улицу. Ночь была тихой и звездной. От легкого мороза изо рта шел пар, кругом не раздавалось ни звука. Запахнув посильнее куртку, я закурил и надолго задумался о том, что ждет нас впереди.

Глава 34

Утром я пил чужой кофе в чужом доме. Перед этим я спал в чужой постели и мылся в чужом душе. В этом новоявленном мире больше не существовало собственности — все, что я имел, умещалось во вместительном багажнике моего автомобиля.

Я собирался отправиться к нему, как только рассветет. Пока что он ни разу меня не подвел, но не хотелось, чтобы в пути нас застигла врасплох какая-нибудь неожиданная поломка, а потому каждое утро я заглядывал под капот, внимательно всматривался во внутренности металлических механизмов, слушал работу двигателя, исследовал ремни и шланги на наличие трещин, проверял количество масла и так по кругу. Это стало своего рода ритуалом и сейчас я лишь дожидался восхода солнца, сидя в тишине чьей-то маленькой кухни.

За истекшие часы дом успел прогреться, поэтому здесь было тепло. Прислонив голову к дверце небольшого холодильника, я курил свою первую утреннюю сигарету, когда из комнаты, где спали Терри и Лора, появился Роб. Он провел очередную бессонную ночь у телевизора и теперь выглядел еще более растрепанным и осунувшимся.

Со дня гибели Айлин Роб перестал бриться, отчего лицо его густо покрыла седая щетина, над потускневшими глазами нависли тяжелые веки, кожа приобрела землисто-серый оттенок, а крупный нос как будто сделался еще внушительнее и странным образом подогнулся книзу. Я почти привык к его новому облику, но сегодня он был странно оживлен. Вопросительно взглянув ему в глаза, я предложил кофе.

Неопределенно мотнув головой, он отказался, но затем помявшись в дверях, спросил:

— Ты считаешь, в лагере мы будем в безопасности?

Я снова бросил на него взгляд, но на этот раз уже с удивлением. За минувшие дни он редко задавал вопросы, а кроме того, я бы не подумал, что в данную минуту его заботит безопасность. Вдобавок, с момента нашего спора он заговорил со мной впервые.

— Разве теперь можно на это рассчитывать? — криво усмехнулся я. — Всего лишь вопрос времени, когда они доберутся и сюда. Если никто не найдет способа их обезвредить или уничтожить, думаю, через месяц-другой нам снова придется бежать.

— Тогда какой в этом смысл?

Он разочарованно вздохнул и устремил взгляд за окно.

— Чтобы выжить, Роб. Я не теряю надежды, что рано или поздно их всех сотрут в порошок.

Отставив пустую кружку, я поднялся из-за стола. Снаружи наконец занялся рассвет и я намеревался прогуляться к машине, а после будить Терри с Лорой.

— А почему ты спрашиваешь? — проходя мимо него, поинтересовался я.

— Я ночью новости смотрел. Кое-что произошло.

Роб все так же безучастно глядел в окно, а в моем мозгу вдруг отчетливо щелкнула мысль, что сейчас он скажет нечто очень скверное. Я буквально почувствовал, как кишки внутри у меня сжались от дурного предчувствия, а по затылку пробежал холодный озноб.

— Не тяни, Роб. Что стряслось?

— Один из лагерей на севере.

— Ну? — поторопил я, так как он замолчал.

— На него напали. Тех тварей была целая толпа. Была паника и давка. Много погибло и много заразилось.

С каждой его отрывистой, будто нехотя проговариваемой фразой я ощущал, как все больше погружаюсь в оцепенение. Мысли лихорадочно крутились в голове и, наталкиваясь одна на другую, звонко бились о стенки черепной полости. По глазам Роба я видел, что он еще не обо всем мне сказал, но уже догадался в чем дело.

— Марта?

Я сам не понял, как выдохнул ее имя и почему оно было первым, что пришло мне на ум.

— Точно не знаю, — вяло протянул он, — но позавчера вечером она была там. Я как раз смотрел выпуск новостей с ней. Она рассказывала про…