Наперегонки с темнотой

Оставалось надеяться, что найденная нами развалина сможет дотянуть до дома. Если удастся проехать без задержек, занять это должно около трех часов.

— Как думаешь, что с тем стариком? — спросила Марта, как только мы сели в машину.

— Даже думать об этом не хочу.

— Мы должны туда съездить, — провозгласила она, но уловив мой недобрый взгляд, поспешно прибавила: — Послушай, он ведь ранен и, возможно, его нужно отвезти в больницу. Каким бы сумасшедшим он не был, все-таки он человек. И кроме того, мне нужно забрать из машины вещи. Там осталась моя сумка и кое-какие документы. Я не могу их бросить.

— Марта, ты точно чокнутая! — раздраженно взвыл я. — Почему ты не забрала их вчера?

— Ну извини, — резко парировала она, — вчера мне было не до того.

Теперь это снова была прежняя Марта. От напуганной, в ужасе цепляющейся за мою руку женщины, которая вызывала инстинктивное желание ее защитить, не осталось и тени намека. Разглядывая уже наизусть выученное упрямое выражение на ее бледном лице, я начал закипать, но потом все же решил не спорить.

— Хорошо. Ладно. Если тебе недостаточно приключений, мы прокатимся в этот чертов лес, но того свихнувшегося деда подбирать я не стану. А если тебе так его жаль, можешь остаться с ним и залечивать его раны сколько вздумается.

Дав понять, что больше не желаю ничего обсуждать, я надавил на педаль газа и поехал к ведущей в лес проселочной дороге. До цели мы добрались быстро. То, что вчера представлялось долгим и трудным путешествием, сегодня заняло всего несколько минут.

Припарковавшись рядом с машиной Марты, я прихватил обрез и вышел наружу. Все вокруг сохраняло обманчивый покой. Лес негромко шумел от прохладного дыхания ветра, с пестрой листвы на землю скатывались крупные дождевые капли, где-то рядом издавала щелкающий звук одинокая птица, вот только старика на том месте, где вчера мы его оставили, не обнаружилось.

Мокрая трава была примята, но кроме нее не наблюдалось никаких других следов. По всей видимости, их смыл ночной дождь.

Марта тоже выбралась из машины и, словно к чему-то принюхиваясь, стояла рядом. Поежившись от холода или скорее от навязчиво-гнетущего ощущения, что производил таящийся за деревьями сумрак, я сказал:

— Видишь? Нет тут твоего старика. Марта, пожалуйста, забери, что нужно и давай наконец уедем. Я хочу убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше.

Возражать она не стала. Похоже, находиться здесь ей тоже было не по душе. Пройдя к машине, она открыла дверь, но едва заглянула внутрь, как тотчас вскрикнула и резко отпрянула назад. Преодолев разделяющие нас пару метров меньше, чем за долю секунды, я нацелил ствол обреза в салон и заглянул туда сам.

Старик, сгорбившись, сидел на заднем сиденье и, казалось, спал. Его лицо выглядело как серая восковая маска, глаза были закрыты, а тощие руки безвольно висели вдоль туловища. Вся его рубашка пропиталась кровью. Ее засохшие бурые пятна виднелись также на руках, лице и даже всклокоченной седой бороде. Уже зная, что это не имеет смыла, я осторожно тронул его за плечо и ожидаемо не добился никакой ответной реакции. Старик был мертв.

На той поляне мы провели еще пятнадцать минут. Марта забрала документы и вещи, а я как мог устранил следы нашего там пребывания. Уезжая, мы вложили в руки сумасшедшего отшельника дробовик и подожгли машину. Разумеется, это было глупо, ведь если полиция станет проводить расследование, нас легко вычислят, но ничего более здравого придумать на тот момент мы не смогли.

Полчаса спустя мы на максимальной скорости неслись в сторону ближайшего блокпоста. До него оставалось не больше пяти километров. С той минуты, как покинули лес, никто из нас не проронил не слова. Я сосредоточенно вел машину, Марта с отрешенным видом глядела прямо перед собой.

— Это мы убили его, Джон, — нарушив в конце концов тягостное молчание, бесцветным голосом произнесла она.

— Нет, Марта, он сам себя убил, — спокойно возразил я. — И сделал это очень давно. Еще когда поселился в этом лесу, потом когда отказался из него уезжать и, наконец, вчера, когда попытался нас пристрелить.

Марта промолчала, но по лицу ее было видно, что она со мной не согласна. Желая ее убедить, я задал вопрос:

— Неужели ты правда считаешь, что он выжил бы там один, если бы я его не ранил? На километры вокруг не осталось никого, кроме зараженных тварей, так что рано или поздно он бы присоединился к ним. И я не знаю, что лучше — умереть, как он, от потери крови или сдохнуть от рук какого-нибудь восставшего из мертвых ублюдка. Я бы выбрал первое.

Она снова ничего не ответила. Мы как раз подъезжали к пересечению с главной дорогой, где находился тот блокпост, на котором еще вчера флиртом и ложью она добывала нам пропуск. С трудом верилось, что с того времени прошло меньше суток. Сейчас мне казалось, будто это происходило вечность назад.