Наперекор судьбе

Бой несколько раз перечитал письмо сына, и с каждым разом его злость возрастала. Как Венеция смела так с ним поступить? Родить ребенка и ничего ему не сказать! Это просто чудовищно. Боя удивляло, что ни у кого в Эшингеме не нашлось смелости сообщить ему.

А его бывшая женушка даром времени не теряла. И ведь ни словом не обмолвилась, что в ее жизни появился какой-то мужчина. Постаралась все сохранить в тайне. Вероятно, он сейчас тоже в армии. Но не в такой дыре, как Северная Африка, а в Лондоне или где-то поблизости. Тогда ее работа в Лондоне – очень удобная маскировка. Детям она, наверное, внушила, что ребенок – от их отца. Они и сами так подумали. Все-таки еще малы и не понимают, что такое развод. Тем более что он постоянно появлялся у них дома. И потом, они с Венецией договорились: при детях вести себя так, словно ничего не случилось. Ее счастье, что ребенок похож на Ру. То есть похож на Венецию. Будь у него светлые волосы и голубые глаза, вот бы она покрутилась, придумывая объяснения! А что за дурацкое имя она дала малышу? Фергал! Глупее ничего не придумала!

Бой чувствовал себя как после хорошей встряски. Стало быть, она закрутила с тем парнем почти сразу же, как он покинул Лондон. И роман успешно развивался. Ребенку сейчас год. Значит… Бой лихорадочно произвел подсчет… Значит, ребенок был зачат через два или три месяца после его последней ночи с Венецией. А он-то думал, что та ночь для нее очень много значила. Какой же он был дурак! Абсолютный, непроходимый дурак. Говорил ей тогда, что по-прежнему ее любит и хочет воссоединения. Слава богу, никто не знает про их недолговечное воссоединение. Крайне недолговечное. С кем же Уиллоби-Кларк ее тогда видел? Бой ругал себя за то, что гордость не позволила ему поподробнее расспросить друга. Теперь уже не спросишь. Эту тайну Уиллоби-Кларк унес с собой в могилу. Боже, сколько прекрасных друзей ты растерял за эти полтора года, Бой Уорвик!

Война – грязное занятие. Абсолютно грязное. Бой был по горло сыт Северной Африкой с ее жарой и кровососущими насекомыми. Черт бы подрал этих ненасытных тварей! Конечно, сейчас боевой дух английских войск укрепился. Окинлек, их новый генерал, вроде толковый вояка. Возвращение Тобрука и Бенгази воодушевило их всех, и тем не менее люди устали. Устали и разочаровались. Вот и он чувствовал себя уставшим и разочарованным. А еще – невыразимо несчастным. Ведь он, Бой Уорвик, ждал совсем не этого, когда клялся защищать короля и родную страну. Он никак не думал, что жена, с которой он восстановил отношения, обманет его через несколько недель после ее клятвенных заверений в своей любви к нему. Он не ждал, что она родит ребенка от любовника и что у нее даже не хватит смелости сообщить об этом бывшему мужу.

Бой посмотрел на часы. Еще час до обеда. Ему надо выпить. Несколько порций. А потом написать Венеции и сказать ей… Бой подозвал сержанта, исполнявшего роль бармена в офицерском баре, и велел принести еще порцию виски. А что он ей может сказать? Они ведь официально развелись. Юридически Венеция имела полное право вступать в интимные отношения с другим мужчиной и рожать ребенка от этого другого. Нужно притушить эмоции и спокойно подумать. Взять хотя бы ту ночь. Он тогда поддался на искренность слов Венеции. Как же, она со слезами в голосе говорила, что по-прежнему любит его. Возможно, она просто хотела по-доброму проводить его на войну, чтобы он уехал с легким сердцем. Конечно, с его стороны глупо было верить ей, но, кроме этого вранья, она не сделала ничего плохого. С самого первого года их совместной жизни он постоянно давал ей повод для развода. Если теперь он напишет гневное письмо, то выставит себя еще бо́льшим дураком. Он должен оставаться спокойным и хладнокровным, как и надлежит офицеру. Написать ей поздравление и ясно дать понять, что такие события скрывать от него не следовало. Даже пожелать больших успехов. Может, предложить ей рассказать детям правду? Нет, не стоит. Сейчас не то время. Возможно, после войны, когда она, надо думать, захочет выйти замуж за того парня.

Боже, до чего же это все дерьмово!

Бой заказал третью порцию виски, выпил, а затем поплелся на обед.

Глава 37

– Думаю, ему следовало бы приехать домой. Конечно, если это возможно.

– Вот именно, если возможно. – Произнесено это было очень усталым голосом.

– Я все понимаю. Я боялся, что угасание будет быстрым. А она угасает еще быстрее. Если он хочет успеть попрощаться с ней…

– Да, конечно. Я сделаю все, что в моих силах. Это будет первым, чем я займусь утром.

– Разумное решение. Возвращайтесь к ней. Не надо меня провожать.

– Благодарю вас. За все.

– Жаль, что не могу сделать больше. Я уже сказал медсестре: вводить столько морфина, сколько потребуется.

– Еще раз спасибо.

Больше всего Гордон боялся, что последние дни ММ будут сопровождаться непереносимой болью. К счастью, она почти не испытывала боли, но бо́льшую часть времени находилась в забытьи, вызванном действием лекарств.