Наперекор судьбе

— К сожалению, овцы часто отбиваются от стада и теряются в болотах вокруг этой пустоши, — холодно перебил ее Камерон, — а чтобы очистить ров, потребуется время.

И ее отец предложил ему деньги, как единственный способ восстановления справедливости! Фиона посмотрела вдаль, закусив губу.

— Боже, что вы должны думать о нас! — воскликнула она.

— Надеюсь, — тихо отозвался он, — вы приятно провели день.

Ей не оставалось ничего другого, как последовать за остальными.

— Мистер Камерон, вы не забудете насчет завтра? — крикнул Алан, который с нетерпением поджидал ее с другой стороны стены.

— Нет! — откликнулся Камерон после короткой паузы. — Я не забуду.

Он-то, конечно, сдержит свое обещание, подумала Фиона.

Глава 8

Когда на следующее утро она спустилась вниз, Алан уже заканчивал завтракать, с восторгом расписывая Элисон, как он будет учиться стрелять. Увидев Фиону, экономка ей улыбнулась.

— Никому сегодня не спится, — сообщила она. — Мисс Форбес ушла еще до восьми, а ее брат почти сразу же за ней.

— Они позавтракали? — забеспокоилась Фиона. — Вы, должно быть, трудитесь все утро?

— Их покормила Катрина, — сухо ответила Элисон. — Они ведь знают друг друга очень давно.

— Ну да, ведь мисс Форбес когда-то жила здесь, — отозвалась Фиона.

— Ее родители были хорошими, честными людьми, — поведала Элисон. — Отец мисс Форбес долгие годы работал здесь директором школы, а после его смерти они все переехали в Эдинбург. Ее мать умерла год назад. Говорят, тосковала по долине, но мисс Форбес предпочитает Эдинбург с его, так сказать, преимуществами.

Фиона глянула на часы:

— Уже больше девяти! Я что-то заспалась. Может, мне пойти поискать Элизу?

— Я скажу ей, что ты уже встала, если встречу ее по дороге в «Гер», — предложил Алан. — Я тоже опаздываю, — сокрушенно добавил он и быстро ушел.

— Вряд ли Алан встретит Элизу по дороге в «Гер», — рассмеялась Фиона, глядя через стол на Элисон.

Но она ошиблась, поскольку Элиза уже добралась до «Гера» и перебралась через пролом в стене на тропинку, ведущую к ферме.

Собаки приветствовали ее громким лаем, но она успела достичь двери, когда удивленный Камерон вышел на порог.

— А я думал, что это юный Давиот, — сказал он. — Ничего не случилось, Элиза?

— Все зависит от того, что ты понимаешь под словом «случилось», — ответила Элиза, проходя в большую кухню с низким потолком, где на чисто выскобленном столе лежали остатки скудного завтрака. — Все это неправильно. Ты не должен так жить, Айэн, — зарабатывать кусок хлеба в поте лица, пытаясь возродить «Гер» и зная, что это никогда не окупится. Почему ты не хочешь принять помощь от близких друзей?

Камерон подошел к столу и улыбнулся.

— Только вчера, если не ошибаюсь, ты утверждала, что не можешь жить без этих мест. Говорила, что возвращаешься сюда, потому что не можешь противиться зову долины, а теперь спрашиваешь, почему я не хочу уезжать в Эдинбург!

— Не только долина тянет меня сюда, Айэн. — Элиза подошла к нему ближе, в то время как он был занят чисткой ружья. — Есть кое-что еще, что привязывает нас, — воспоминания о детстве, о людях, которых мы знали и любили… старая любовь, Айэн.

— Прости, Элиза, — произнес он. — Я, кажется, зол на весь мир, и не только потому, что беспокоюсь за «Гер». У меня такое чувство, будто вся моя жизнь идет не так, как мне хотелось бы.

— Ты не должен жить в таких условиях! — Она снова окинула взглядом аскетичную комнату. — Ты рожден не для этого.

— А для чего?

— Ну хотя бы для «Тримора».

Его глаза сверкнули.

— Я не имею в виду, что ты должен вернуть его, — пояснила она, подходя к нему еще ближе. — Но ты мог бы занять место управляющего в каком-нибудь поместье. Ты знаешь все, что нужно знать для ведения хозяйства. Ты с этим родился. — Элиза видела, как плотно сжались его губы, глаза стали отчужденными, но продолжила: — Должность управляющего ценится высоко и очень хорошо оплачивается. Тебе не нужно было бы беспокоиться о куске хлеба.

Она замолчала, неожиданно уловив в его глазах презрение, и отвернулась, не выдержав его пристального взгляда.

— Все, что я умею, это работать на земле, — проговорил наконец Камерон. — Но только я хочу работать на своей земле, Элиза! Вероятно, тебе трудно понять, что чувствует такой человек, как я, — понять то, что связывает меня с каждым акром земли, на которой трудились поколения моих предков, а эти связи намного сильнее, чем желание преуспеть или жить в комфорте.

— Но ты не должен жить один, — продолжала спорить Элиза. — Когда человек полностью отдается работе, он должен иметь возможность расслабиться, чтобы вернуть себе силы и равновесие. Можно быть одиноким даже в Триморе.

— У меня нет времени чувствовать себя одиноким, — невозмутимо возразил он.

— Это неправда! — Она подошла к нему вплотную. — Тогда в отеле тебе очень хотелось танцевать, — опасно сверкнув глазами, напомнила Элиза. — Держать кого-нибудь в объятиях…