Наперекор ветрам

— У нас, товарищи, главная задача — разгром полчищ Деникина, — сказал он. — Но на данном этапе перед нами еще один враг, пожалуй, даже страшнее конницы Деникина. Я имею в виду горы трупов на железнодорожных платформах — жертвы сыпняка. Зараза косит население, косит наших бойцов…

— В Новых Сенжарах, где стоит моя бригада, в каждой хате тифозный беляк, — вставил Голубенко.

— Мы в Абазовке и Супруновке по той же причине живем в холодных клунях. И все равно нас косит сыпняк, — добавил Каменский.

— Что там больные беляки? — сказал Левензон. — Наша бригада не менее ста своих бойцов потеряла от тифа.

— Если бы не добровольцы, — проговорил хриплым голосом командир кавалерийского полка Няга, — некого было бы сажать на коней.

— Не прибедняйся, Михай, — перебил его Гарькавый. — В Глухове к тебе многие вернулись, те, кого в Вязьме свалил тиф, выздоровели.

— Вот об этом мы с комиссаром Клименко и толковали, — продолжал Якир. — А теперь хотим и вам кое-что сказать. О тифе и, кстати, о добровольцах. Задача будет такая: живые деникинские полки добивать, а мертвых беляков — хоронить.

— На сегодня главное: людям — баня, вшам — война. Вечером получите на всех новое белье, — добави Клименко. — Деникинцы не успели его вывезти из полтавских цейхгаузов. На складах остались тысячи пар белья с английским клеймом.

— Клеймо английское, а полотно тонкое, голландское, — усмехнулся адъютант начдива Охотников.

— Бойцы и от голландского нос не воротят, — заметил Голубенко.

Призывая командиров к вниманию, Якир хлопнул рукой по карте, продолжал:

— Теперь о добровольцах. Прошедший год кое-чему научил нас. Запомните: никакого партизанства! Все местные отряды независимо от их боевых заслуг выбирают одно из двух: вступают в ряды Красной Армии или же сдают оружие. Это решение партии, решение Главного командования. Третьего пути нет.

— Мы уже убедились, что есть разные партизанские отряды, — дополнил Клименко. — Теперь и петлюровцы иногда действуют под советских партизан.

— Так вот, третьего пути нет, — продолжал начдив. — С полтавскими вожаками Огием, Лесовиком, Матяшом договорились. Они беспрекословно подчинились нашему командованию. Из партизанских частей начнем формировать новый триста девяносто девятый полк, поскольку один из наших полков остался в сорок четвертой дивизии еще под Житомиром. Разумеется, медлить нельзя, но мы обязаны тщательно проверять каждого добровольца. Только при этом условии можно уберечься от вражеских агентов. Сейчас им легче всего проникнуть в наши ряды. За счет партизан и добровольцев придется пополнять и другие наши части, поредевшие из-за тифа. Теперь Деникину надеяться не на кого, поэтому он обязательно попытается, как и раньше, подтачивать нас изнутри. Но вы, надеюсь, все помните уроки прошлого.

— Помним, товарищ начдив. Не забыли «Скорпиона». Есть слух, он командует у Деникина офицерским полком. Пошел в гору, гад, — ответил за всех Голубенко.

— Да, Плоское не должно повториться, — продолжал начдив. — Сегодня латышами, червонными казаками Примакова, дивизиями Саблина и Эйдемана освобожден Харьков. Никакая Антанта, никакие немецкие колонисты, никакие «скорпионы» и кожемяченки уже не помогут Деникину. Четыре месяца, с июня по сентябрь, бушевал шальной и жестокий деникинский циклон. В октябре у него еще хватило сил захватить на неделю Орел. Но вот с середины октября, с тех пор как червонные казаки, латыши и кубанцы ударной группы четырнадцатой армии на полях Орловщины опрокинули белогвардейские полки генерала Кутепова, а затем конный корпус Буденного разбил Мамонтова и Шкуро под Воронежем, задул наш, советский, буйный антициклон, накрывший и сковавший циклон Деникина. Впрочем, вы все это знаете не хуже меня.

— Нет, Иона Эммануилович, кое-чего, пожалуй, наши командиры еще не знают, — негромко произнес Клименко.

— Это верно, — отозвался Якир. — Прежде всего они не знают своих ближайших боевых задач. — Якир придвинул к себе карту-трехверстку. — Смотрите сюда, товарищи. Мы будем двигаться вслед за передовыми частями к Днепру, на линию Каменское — Екатеринослав. Дивизия пойдет тремя колоннами и захватит фронт в полсотню верст. Сегодня товарищ Гарькавый даст вам на этот счет приказ.

— А как настроение людей? — спросил военком дивизии, обращаясь одновременно ко всем командирам частей.

Первым ответил Левензон:

— В нашей первой бригаде настроение боевое. Помните, что было шесть недель назад в теплушках на станции Вязьма? Мы говорили бойцам: «Красный Питер ждет нашей помощи!» А они отвечали: «Питер, конечно, тоже надо защищать. Но почему идем на Питер, а не в Бессарабию?» Да и на Днестре, помните, в августе шли разговорчики: «Бросаем свое, идем защищать чужое».

— Так говорили не только рядовые красноармейцы, но и некоторые командиры, — подтвердил Охотников.

— Ну, а когда стояли в Гатчине и пришла телеграмма о переброске на юг, — продолжал Левензон, — ликованию не было конца. Бойцы поздравляли друг друга. Поздравляли и своих новых товарищей пополненцев Словом, сейчас в бригаде настроение самое боевое, неожиданно закончил комбриг-один.